"Александр Терентьевич Кононов. Зори над городом " - читать интересную книгу автора

ставку на "сильных мира сего" - на министра Кассо, на думского хулигана
Пуришкевича, на покровительствуемый царской фамилией черносотенный "Союз
Михаила Архангела". Он и звание ординарного профессора получил только под
нажимом высшего начальства.
Лекции его посещались только академистами, которые, выступая против
политики, мечтали, однако, о постах не ниже прокурорского.
Бывали дни, когда в обширной аудитории перед Регинским, - одутловатым,
неопрятно заросшим, похожим на опившегося дьякона, - сидели всего два - три
студента.
Каждого вновь появлявшегося слушателя он "честно" предупреждал:
- Кто не будет аккуратно приходить на мои лекции, тот зачета не
получит. Раскрой он передо мною на экзаменационной сессии хоть кладезь
премудрости и глубочайших знаний, - все равно зачета по церковному праву ему
не видать, как своих ушей.
И никого это не пугало! Скрытая многолетняя борьба студентов (по
крайней мере, большинства их) с Регинским сопровождалась ежегодными победами
студентов.
Гриша скоро узнал секрет этих побед - они были закономерны.
Экзаменоваться к Регинскому приходили только те студенты, которые
заведомо шли на провал, добровольные козлы отпущения.
Пока они покорно, иногда по целому часу, выслушивали едкие попреки
профессора, другие, которым необходимо было получить зачет именно в эту
сессию, благополучно сдавали экзамен его ассистентам: курс они успевали
усвоить по учебникам.
На следующей сессии появлялись новые добровольцы, соглашавшиеся сыграть
роль громоотвода, а товарищи их тем часом самым законным способом добывали
свои "уд", а то и "весьма".
Некоторое разнообразие вносили во все это белоподкладочники (эти-то и
не скрывали своей причастности к политике - они считали себя опорою трона).
Всех их Регинский знал в лицо, неизменно ставил им высший балл, и
что-то отдаленно похожее на благожелательную улыбку появлялось на его
угрюмом лице.
Были в университете и другие профессора "правого лагеря", но несколько
иные. Среди них выделялся "международник": изящно одетый, слывший деятелем
европейской складки, умевший "по-английски" маскировать высокомерие
любезностью ровно настолько, чтобы были видны и высокомерие и любезность,
он, вероятно, был бы искренне оскорблен, если бы его сочли черносотенцем; он
просто считал себя сторонником монархической формы правления.
Были и либеральные профессора. Были настоящие "идолы" студенчества.
Среди них - Владимир Владимирович, руководитель семинара по политической
экономии.
К официальным учебникам он относился с откровенной иронией. Говорили,
что он марксист, только, конечно, вне партии, иначе бы ему не удержаться на
штатном месте в императорском университете.
На первом же заседаний семинара, или, как его чаще называли, "кружка
Владимира Владимировича", Гриша увидел низенького субъекта с ярким
галстуком, которого он уже считал вполне разоблаченным. Шпик сидел как ни в
чем не бывало и сонными глазами глядел на профессора.
После занятий Гриша не вытерпел и показал на него одному из студентов
постарше: