"Александр Терентьевич Кононов. У Железного ручья " - читать интересную книгу автора

догадался: новый лесник! Это новый лесник приехал к Перфильевне, к помещице;
о нем говорили уже целую неделю.
Гриша скорей побежал напрямик - через тын, огородами, потом мимо
амбара. И успел вовремя: телега только-только подъехала к каштанам, что
росли у господского дома. Пес Собакевич скакал с остервенелым лаем, а на
крыльце стояла работница Перфильевны, черноглазая Тэкля, и что-то говорила
по-латышски приезжему. Тот привязал лошадь к каштану, снял картуз, пригладил
светлые редкие волосы и пошел следом за Тэклей. Белоголовый мальчишка
остался сидеть на сундуке.
- Мальчик! - позвал Гриша и повторил по-латышски: - Пуйка! Как тебя
зовут?
Мальчик оглядел Гришу ясными синими глазами и ответил не сразу:
- Янис.
- А, Ян! Слезай, Ян, не бойся.
И Гриша, хвастаясь, смело ухватил огромного пса за уши, прижал к себе.
Собакевич вырвался, зевнул и отошел в сторону.
- Ты латыш? - спросил Гриша. - Я сразу угадал: у тебя затылок голый.
Сам Гриша носил волосы длинные, стриженные в кружок.
- Или поляк?
Мальчик молчал.
- Нет, латыш! - решил Гриша. - Латыш, латыш, куда летишь?
- Москаль, москаль, чего плескал? - с неожиданной живостью ответил Ян
по-русски и полез с телеги наземь.
- Ого! - обрадовался Гриша. - А ну давай бороться, кто сильней. Я тут
одному так дал...
Ян, сойдя с телеги, сперва стоял потупясь и водил босой ногой по песку.
Потом поднял голову и сказал твердо:
- Я тоже дал.
- А ну попробуй, вот увидишь!
Но в это время на крыльцо вернулся отец Яна, подошел к телеге, вежливо
сказал Грише: "Позвольте, панич", и отвязал коня.
- Я не панич, я Гришка Шумов, - быстро проговорил мальчик.
- Ивана Иваныча сынок, садовника?
- Садовника! - с гордостью подтвердил Гриша.
Приезжий повернул лошадь к сажалке. Теперь уж совсем ясно было, кто он:
за сажалкой стояла изба лесника. Гриша редко там бывал: старый лесник Егор
был сердитый, вода в сажалке желтая, а пустой, скучный берег утыкан
зачерствевшими от жары коровьими и овечьими следами - в полдень туда гоняли
скот на водопой.
Гриша глядел телеге вслед, придумывая, что бы ему на прощанье крикнуть
Яну, но тут его ухватили сзади за рубаху.
- А ну, неслух, постой-погоди! - голосисто закричала Гришина мать.
Нечего было и думать о том, как бы вырваться, - рука у матери была
крепкая.
Обидно было, что все это видел большой Минай. Он шел от амбара с
отесанной слегой и подмигивал: попался, брат?
Гриша пошел за матерью молча и заныл только в горнице: чтобы бабка
услыхала.
В ответ ему сразу заплакал в зыбке маленький Ефимка.
Бабушка, сухонькая, в темном ситцевом платье, в платке, повязанном