"Александр Терентьевич Кононов. На Двине-Даугаве " - читать интересную книгу автора

он прошел дома почти весь учебник Евтушевского.
Математик задал Грише еще несколько задач и наконец отпустил его,
проговорив с веселым недоумением:
- Что ж, молодец... Как фамилия-то? Шумов? А отчего у тебя. Шумов, уши
такие красные?
- Не знаю.
- Кто тебе их надрал?
- Никто.
- Ну, вот и врешь. Ступай!
Гриша с деревянным, бесчувственным лицом вернулся на свое место.
Никаноркин сразу же зашептал ему в ухо:
- Ох, и везет тебе, малец!
Гриша не ответил. Ему теперь все равно. Будь что будет.
- Это ж Лаврентий, слышишь? Это сам Лаврентий, - жужжал неугомонный
сосед. - Теперь тебе и надзиратель не страшен... Ты что, очумел? Я тебе
говорю - это Лаврентий Голотский, инспектор!
Гриша продолжал молчать до самого звонка.
После занятий в класс пришел крепыш, видно страшно сильный, в потертой
форменной куртке - значит, "старичок", - и еще с порога закричал:
- Который тут Шумов?
Ему с готовностью показали на Гришу.
Крепыш, расправляя плечи, подошел ближе и сказал:
- Это ты победил Дерябина?
Гриша не знал, что отвечать. "Какого Дерябина?"
Силач подождал, потом воинственно раздул ноздри и спросил:
- Хочешь со мной помериться силой?
И тут раздались со всех сторон пронзительные крики. Никаноркин выскочил
вперед и завопил громче всех:
- Ты усы бреешь! Я знаю!
Крепыш усов, должно быть, еще не брил. Однако, самолюбиво закусив
нижнюю губу, он сунул руки в карманы, круто повернулся на каблуках и вышел с
гордым видом.
- Чего он от меня хотел? - спросил Гриша.
- Он же сказал: силой помериться. И как ему не стыдно! Второклассник, а
приходит к нам бороться.
- А про какого это он Дерябина говорил?
- Ну ты просто чумовой какой-то, тебе ничего не втолкуешь! Сам повалил
Дерябина и сам спрашивает, какой Дерябин!
- То ж Мейер был.
- Ну да. Его зовут доктором Мейером за то, что он лечит новичков. А
фамилия ему - Дерябин. Ух, он и здоров! Ты первый ему сдачи дал.
Все стало понемножку проясняться. Гриша приободрился и даже сказал
сипло, по-дерябински:
- Что ж... эко дело. Я и второкласснику дал бы!
- Да ему уже двенадцать лет!
Да, двенадцать лет - это, конечно, много. Это уж действительно старик!
С таким, пожалуй, не поборешься.
Никаноркин собрал свои книги, небрежно сунул их в обшитый телячьей
кожей ранец и посоветовал Грише на прощанье:
- Ты смотри не уходи. Жди надзирателя. А то хуже будет.