"Константин Иванович Коничев. Повесть о Воронихине " - читать интересную книгу автора

крестик с распятым Христом, а рядом виднелась перламутровая в золотой оправе
ладанка - добрая памятка о приятно прожитых днях.
Протопоп первый приметил ладанку и, ткнув в нее перстом, спросил:
- Что сие укрыто от очей моих?
Барон раскрыл ладанку, внутри которой размером с целковый серебряный на
одной створке эмалью была изображена женщина прелестной красоты, а на другой
створке - малое дитя с распростертыми руками. Над головами их были
кружочки - ореолы святости.
- Владычица с предвечным младенцем. - Протопоп с изумлением разглядывал
внутренность ладанки. - Зело достойно для панагии архиерейской, не токмо для
ладанки. Чья работа и сколько плачено? - спросил он барона, не выпуская из
рук сокровища.
- Делал добрый мастер живописи Гаврюха Юшков, что в Пыскарском
монастыре учит молодых людей художествам. За поделку сто рублев дано. Только
недогадлив ты, отец протопоп, не богоматерь это... а она самая, пермяцкая
вогулка Марфа, Чероева дочь. А это мой Андрейко. Глянь на обличие младенца,
не сходственно ли с моим?
- Сходственно! Воистину сын отца своего! - невоздержно заметил
настоятель Введенского монастыря, тоже склонившийся над ладанкой.
- Прекрасна! Прекрасна! - восторгался градоуправитель, прищелкивая
языком.
Барон высвободил из рук протопопа ладанку, захлопнул ее, словно
табакерку, и водворил за ворот рубахи.
- Однако греховно девку-вогулку под видом богородицы с сиянием
изображать. Да и незаконнорожденного младенца тако же. Кощунством такой грех
нарицается, - с нарочитой строгостью упрекнул протопоп хозяина. Но в голосе
его уже не было строгости.
- Нет, отче, не кощунства ради придумано так, а ради соблюдения тайны.
Скажем, не подобает знать об этом моей законной супруге и ее
родственникам...
- Хитрец, ваше сиятельство!
- А хороша! - не унимался градоуправитель. - Ох, хороша! Хоть и
вогулка.
- Еще по единой! - голосисто, как в церкви, возвестил протопоп. - За
чистое покаяние барона Александра Николаевича, за всепрощение всех его
прегрешений, всякому человеку присущих...
- Аминь! - заключил Строганов и, подняв позлащенный бокал, залпом выпил
крепкое хлебное вино, настоенное на землянике.
По окончании трапезы протопоп и настоятель спели, взирая на образа:
- Сподоби, господи, во все дни живота нашего без греха сохранитися...
На тя, господи, уповахом, да не постыдимся во веки... - И разошлись по
домам.
Утром барон Строганов, разбуженный колокольным звоном всех
сольвычегодских церквей, посмотрел на часы и быстро стал одеваться. Отстояв
обедню при полном свечном и лампадном свете и причастившись ради приличия у
всех молящихся на виду, он приказал запрягать лошадей. По точному
исчислению, согласно карманному месяцеслову, до Санкт-Петербурга от
Соли-Вычегодской санным путем оставалось еще одна тысяча триста и тридцать
девять верст. Надо было поспевать, пока по льду северных рек стоял
прямоезжий зимний тракт.