"Константин Иванович Коничев. Русский самородок (Повесть о Сытине) " - читать интересную книгу автора

с присовокуплением назидательного раешника бойко расходилась.
С этого времени, как только Шарапов избавился от неугодного приказчика,
Ванюшка Сытин занял за прилавком его место, и рослый, восемнадцатилетний,
смышленый в книжной торговле парень стал величаться Иваном Дмитриевичем, и
только сам хозяин называл его неизменно Ванюшкой.
- Трудись, Ванюшка, можно тебе и без жалования. Ты настырный,
старательный. Тебе я доверяю дело. А на расходы бери себе сколько надобно. Я
ведь бездетный. Придет время мне помирать, я тебе духовное завещание
подпишу. Такому не жалко, у тебя, вижу, парень, дело из рук вон не
вывалится. Орудуй...
Служил Шарапову Иван Дмитриевич и не чувствовал себя наемником, а был у
него как родной да самый близкий.
Строгость в распорядках Шарапова была необыкновенная: не разгуляешься,
не выпьешь и в театр не сходишь; в церковь - пожалуйста, да и то с выбором,
лучше всего туда, где староверы службу без попов справляют. Такого уж
испокон направления мысли у хозяина. Сытин ему не перечил и всегда просил
прощения, если случалось без спросу куда-либо отлучался. Теперь у него
появились деньжонки, он мог бы с приказчиками-книжниками и в трактир
заглянуть, и рюмашечку пропустить, но и сам не очень-то тяготел к этому, да
и побаивался, как бы отношения с хозяином не испортить. В эту пору Сытин
приоделся, стал настоящим москвичом, научился с покупателями обходиться и
добрым словом и тоном вежливым. Не забывал он и о своей семье, проживавшей в
Галиче, деньги посылал. Да и как не посылать? Отец и мать стареют, братишка
Сергей учится, сестер отец поторапливается замуж сбыть, как бы в девках не
засиделись. На все деньги надо. Понимал это Иван Дмитриевич и не скупился.
Благодарные и довольные родители отвечали ему ласковыми письмами и
устилали путь его родительскими благословениями. Как они жили в те дни в
Галиче - об этом узнаем мы из отцовского письма, в котором, сбиваясь на "вы"
и на "ты", Дмитрий Сытин писал своему сыну в Москву:

"Любезнейший сын Иван Дмитриевич.
Письмо Ваше с деньгами 25 руб. мы получили и благодарим Вас за хлопоты
и аккуратность. На деньги мы купили сестре твоей Серафиме сукна на пальто,
мне на брюки и казинету на сюртук и брюки и поправку сюртука, также ситцу
братишке Сергею, на сорочки и на два одеяла ему и нам - с принадлежностями.
Сережа с 1 ноября учится в училище. Мать и сестра Александра ездили к
нему, он принялся за дело хорошо, прилежно - и не показывал слез и скуки. Но
жалеет свободы. Мы потешаем его всем возможным: сибирочка сшита очень
хорошо, сапоги с калошами, несколько пар рубах и штаников, приличная
постель, все новое и снабжаем чаем-сахаром с пирожками. 24 декабря нужно
заплатить за учение и содержание 6 рублей. Я надеюсь, если возможно, не
откажите помочь мне сколько для себя не отяготительно.
Пиши нам пожалуйста почаще. Счастлива ли лотерея? Не переменил ли к
тебе своего расположения господин Шарапов, не замечает ли он на тебе
постороннего влияния? Погода мнется, а мне бы хотелось сухой да теплой.
Часто расстройство желудка, малый аппетит, сухой кашель, который по милости
божьей уменьшается. Нога исправилась и ступает теперь свободно. Мать
простудилась и заболела. Теперь оба полубольные, зато живем в добром
согласии.
Писать не знаю что, дела у нас идут обыкновенным порядком - и особого