"Константин Коничев. Земляк Ломоносова (повесть о Федоре Шубине) " - читать интересную книгу автора

стамесочкой, резцом и клепиком, Федот старательно изобразил Ломоносова.
Великий русский ученый сидел в кресле за круглым столом, с гусиным пером в
руке. Рядом глобус. Из-за полуотдернутого занавеса на полках шкафчика видны
сосуды. Перо в руке ученого остановилось над географической картой.
Ломоносов, приподняв голову, задумчиво устремил свой взгляд вдаль. А за
спиной, слева, в открытое оконце врывается ветер и распахивает штору, за
окном виден уголок холмогорской Денисовки - родной дом Михаила Васильевича с
крылечком и рядом заснеженная ель.
"Такая вещь должна ему приглянуться, и работенка, кажись, недурна" -
думал Федот, любуясь на свое творение.
Между тем и Ломоносов, верный своему слову, не забывал о талантливом
земляке.
В дворцовую контору за подписью знатного вельможи Ивана Шувалова
поступил запрос:
"...Находится при дворе ее императорского величества истопник Федот
Иванов, сын Шубной, который своей работой в резьбе на кости и перламутре
дает надежду, что со временем может быть искусным в художестве мастером;
того ради Санкт-Петербургскою Академиею художеств заблагорассуждено послать
в придворную контору промеморию и требовать, чтоб вышеозначенного истопника
Шубного соблаговолено было от двора ее императорского величества уволить и
определить в Академию художеств учеником, где он время не напрасно, но с
лучшим успехом в своем искусстве проводить может..."
Канцеляристы объявили это Федоту и крайне удивились, что грамота
высокопоставленной особы не привела в восторг скромного и будто равнодушного
ко всему истопника. Невдомек было канцеляристам, что радость Федота омрачена
была письмом, только что полученным им с оказией от братьев Якова и Кузьмы.
Братья ему писали: "...будет он, Федот, в бегах объявлен, если о новом
паспорте не подумает. Не лучше ли по добру, по здорову вернуться
благовременно восвояси, а то и нам, братьям твоим, от твоей вольности туга
будет..."
Федот ждал подобных вестей, но никак не думал, что они поступят столь
скоро. Теперь оставалось ждать казенной бумаги, а там, чего доброго, - или
этапом домой или в солдаты.
Уволившись из дворца по требованию Академии художеств, он отправился
поблагодарить Ломоносова за его заботу и посоветоваться с ним.

... Стояла сухая осень 1761 года. В дворцовых парках желтели длинные
аллеи берез, за ними горели яркооранжевым цветом чужеземные деревья. Дальше
стоял нетронутый осенним холодком зеленый дубняк. Ровными рядами обрамляли
обширный парк серебристые тополи.
Выйдя из царскосельской слободы, Федот долго любовался видом дворцовых
окрестностей. Но вот он подумал о тех тружениках, которые создали такую
красоту, вспомнил, что под страхом ссылки в Сибирь они не имеют права даже
близко подходить к ограде парка, и сердце его сжалось от горечи и
негодования.
Он отвернулся от дворца и посмотрел в другую сторону. Там, за Царским
селом, Федот увидел два бесконечно длинных посада хижин, землянок и палаток,
населенных тысячами работных людей. Среди них - галичане и владимирские
живописцы, расписывавшие стены и потолки в дворцовых залах; тут же, в
тесноте и бедности, находили себе ночной приют олонецкие мраморщики и