"Анатолий Фёдорович Кони. Совещание о составлении Устава о печати " - читать интересную книгу автора

своих действий, иной шантажист не лучше обыкновенного грабителя, а
директор банка или казначей благотворительного общества, допировавшийся
или доигравшийся до кражи и гибели вверенных им сбережений и сумм, стоят
сотни воров, вместе взятых.
Образование, и притом по большей части поверхностное, без твердых
нравственных начал, особой гарантии добросовестности редактора не
представляет. Светское общество состоит из образованных людей, но разве в
нем не летают по всем направлениям крылатые сплетни и не ползет в тишине
ядовитая клевета? Гарантии надо ждать от общего нравственного подъема.
Если ограничиться требованием одного высшего образования, то придется до
крайности ограничить область, из которой могут выходить издатели и
редакторы-издатели. Вообще, окончание курса учебного заведения еще ничего
не значит, ибо мы имели критиков, как Белинский и Полевой, тонких
литературных ценителей и многолетних редакторов, как Дружинин, - такого
поэта, как Лермонтов, и, наконец, такое украшение мировой литературы,
составляющее бесспорную гордость и славу России, как Лев Толстой, которые
не могли бы представить формального свидетельства о своем высоком
образовательном цензе. Горячее чувство и искание правды, вдумчивое
изучение и понимание высших потребностей человеческого духа - вот их
образовательный ценз.
Ценз нравственный? Но здесь мы вступили бы в oбласть самых произвольных
толкований и в пользование непроверенными данными. В конце концов, отказ в
разрешении повременного издания сводился бы к так называемому вредному
направлению, которое так же неопределенно и изменчиво в своей оценке, как
и те виды правительства, которыми обыкновенно устраняются в наших
законодательных комиссиях творческая мысль или защита подвергающихся ломке
основных начал какой-либо деятельности или учреждения. И понятие о вредном
направлении, и указание на виды правительства сводились бы к личным
взглядам и вкусам министра и его ближайших советников. Но практика жизни
учит, что такие взгляды, обязательные и повелительные сегодня, круто
изменяются завтра, и то, что вчера считалось противным видам
правительства, вредным направлением, сегодня признается полезным и
желательным.
С таким элементом законодательство считаться не может, не рискуя крайнею
неустойчивостью. Министры проходят - законы остаются! Притом такой выбор,
основанный на предполагаемых в будущем действиях и направлении всей
деятельности, неминуемо создал бы привилегированное положение одних в
ущерб другим и дал бы повод думать, что лица, которым разрешено в
концессионном порядке повременное издание, приступают к нему под эгидою
ручательства правительства за их нравственную благонадежность, что,
конечно, несовместимо с лежащими на правительстве задачами. Поэтому
условием разрешения издания может быть поставлена лишь нравственная
неопороченность издателя и издателя-редактора по суду общему и сословному,
подобно тому, как она существует относительно судей, и даже с некоторыми
ограничениями. Конечно, нельзя допустить к выпусканию повременного издания
лицо, не имеющее гражданской правоспособности и состоящее под общею опекою
или под опекою за расточительность. Но, вместе с тем, например,
несостоятельный должник, объявленный несчастным и неосторожным, не должен
быть устраняем от издательской деятельности. Основателем одного из
наиболее серьезных органов повременной печати был выдающийся во многих