"Виктор Конецкий. Последняя ночь Бандита " - читать интересную книгу автора

Большой и грустный лев Персей, привезённый в цирк для киносъёмок,
болел. Накануне его стравили с Каиром и снимали для картины их драку. У
Персея оказался повреждён позвоночник и оторвано ухо. Весь день его кололи
пенициллином, но веселее он не стал. Персей был старым львом, и когда на
него выпустили старого, но ещё очень сильного тигра Ахилла, то Ахилл не
полез драться. Ахилл понял, что лев слаб и совсем не хочет меряться силами.
И потом оба они - и лев, и тигр - были уже достаточно мудры, чтобы понять,
что стравливают их нарочно. И тогда они легли и отвернулись в разные
стороны, и ничего не хотели друг другу дурного. Но людям надо было затеять
драку. И в клетку пустили молодого Каира. Каир сразу бросился на льва и рвал
его, а тот не сопротивлялся, потому что Каир был слишком молод, силён, и
глуп, и жесток. И получилась не драка, не сражение могучих и красивых
зверей, а избиение. И люди из кино остались недовольны. Персея лечили, чтобы
потом ещё один раз попробовать стравить его с Ахиллом. Лев понимал это, был
вял и грустен.
Бандит миновал Персея и тихо лёг перед клеткой тигрицы Лоры. Лора сразу
проснулась от прилива злобы. И начала метаться из угла в угол, судорожно
позёвывая, притираясь на ходу затылком к прутьям, будто быстро считая их.
Она не могла спать, когда близко лежал Бандит.
Ночная тишина текла низко по полу вместе с уличным холодом. Из
кладовки, где хранились мясо и бутылки с рыбьим жиром, пахло мертвечиной. И
всё поскрипывали колёса Лориной клетки, то упираясь в стопорные клинья, то
чуть отходя от них - в ритм метания тяжёлого тела Лоры. Потом Лора тоже
легла, она сдержала себя, свои метания, и легла на усыпанный влажными
опилками пол клетки. И они в упор стали смотреть друг на друга.
Века дикости и ненависти разделяли их. Они обоняли друг друга и
разговаривали запахами. Запах крови, беспощадности, бесшумности тёк от
тигрицы. Ночной треск камышей, хлюпанье грязи под копытами дикого кабана,
дыхание ветра в ветках старого кедра, чуть слышный шелест обмёрзших почек
шиповника, журчанье таёжной реки, хриплый крик ночной птицы, внезапный треск
подламывающихся досок тигриной ловушки слышала Лора в эти тягучие минуты.
Потом она услышала медленно приближающийся лай и увидела оскаленную пасть
лайки над краем ямы. И больше она не могла лежать и сдерживать себя, и она
опять начала метаться по клетке, прижимаясь затылком к прутьям и судорожно
позёвывая. А Бандит, казалось, спал. Но это только казалось. Он вспоминал
перестук колёс товарного вагона, запахи угля и мазута, быстро мелькающие за
открытой дверью снежные леса, неожиданный и визгливый скрип тормозов, грохот
сорвавшихся с креплений клеток, лязг железа, испуганный рёв тигров,
невнятные крики людей, зажмуренные глаза Лоры, её длинное, гибкое тело,
протискивающееся сквозь согнутые прутья клетки, бегущего к дверям вагона
дрессировщика с шапкой в руках, других людей на снегу; и первый прыжок Лоры
к дверям, первый удар её лапы по шапке укротителя и второй удар уже по плечу
его, и вдруг опустевший проём дверей перед Лорой, её силуэт на фоне снега, и
свой бросок, удар клыков, треск упругой и жёсткой кожи тигрицы под его
клыками и сразу огромную боль в боку, и запах своей крови, и клокот
ненависти.
И, вспомнив всё это, Бандит бесшумно оскалился и, низко опустив голову,
пошёл в кладовку, понюхал бутыли рыбьего жира, полизал засыхающую конскую
кровь и лёг левым боком к паровой батарее. Он всё сильнее ощущал тяжесть
своей большой головы, челюстей, его голову тянуло к полу.