"Виктор Конецкий. Наш кок Вася" - читать интересную книгу автора

передвигал. Но моряк мог бы из него получиться. Душевные данные для этого
были у Васи: в койку он не лез -прятаться под одеяло от своей слабости не
хотел. Чуть живой ползет по трапу в кубрик к матросам.
- Ребята, - хрипит, - а что я вспомнил сейчас! Очень даже веселая
история. Посмеетесь, может быть.
В кубрике выбрасывает от качки ящики из рундуков и мигает свет. А Вася
уцепится за поручни на трапе и рассказывает слабым голосом:
- Вот был у нас в экспедиции один парень. Двухлетнего оленя сшибал с
ног. Зайдет с бока, как фуганет олешу плевком в морду! Тот брык - и с копыт
долой. И не шевелится больше. Это, значит, нервный шок называется. Здорово,
ребята? Или вот еще случай...
Ну, ребята и заулыбаются. Будто не было бессонных ночей, промокших
сапог и сырых простынь на койках. А пока Васька про оленя рассказывает, у
него в кастрюльках только пепел остается.
Но ребята не злились на него за плохой харч. Полюбили его ребята. Не
знаю за что, а полюбили. И прощали многое - и сухомятку, и тюрю из сушеной
картошки.
Да, так вот. Поддаваться морю Вася не хотел. Боролся со слабостью. Дым
из камбузной трубы задувало ко мне на мостик и в самую непогоду. Но одного
дыма мало. Дымом не пообедаешь. Механик делал мне по десять сцен на дню.
- Что ваш кок коптит? Только пачкает небо этот уголовник. А я есть
хочу! Я в том уже возрасте, когда надо питаться регулярно. Мне по договору
нормальная пища положена, а где она? Где пища, я вас спрашиваю?
- Вы же видите, - растолковываю ему, - кок прилагает усилия. А это и
есть главное. Кок даже по ночам не выходит из камбуза.
Вася действительно по ночам в камбузе сидел. Это однажды сослужило нам
хорошую службу.
Я еще на стоянке механику говорил, что надо грузовую стрелу смайнать до
самого трюма и закрепить в лежачем положении намертво. А Роман Иванович
уперся и говорит: "Нет!" Показывает мне заводской чертеж, на котором
походное положение стрелы указано под сорок пять градусов к мачте.
- Если заводские инженеры так решили - значит, точно, -говорил мне
механик: он авторитетам очень сильно верил.
Ну, вот, когда у Святого прихватил нас норд-ост, то оттяжки у стрелы не
выдержали и лопнули. Тяжелый стальной блок стал с борта на борт по воздуху
летать, и вся стрела тоже. Вася той ночью сидел у себя в камбузе и все
пытался сварить что-нибудь. Вдруг по стенке камбуза как ахнет этот блок. От
удара краска и пробковая изоляция посыпались Васе за шиворот. Васек
чувствует: случилось что-то неладное. Выбрался из камбуза. Ночь мокрым
ветром насквозь полна. Пена через низкий фальшборт хлещет. Волна с полубака
накатом идет по палубе. Тучи над головой летят так быстро, будто ими из
пушки выстрелили. Свист и грохот вокруг. В такую кутерьму и бывалый матрос
не сразу поймет, в чем дело. Но Вася понял. Подскочил к машинному люку - он
ближе всего от камбуза расположен, - крикнул механику, что стрелу сорвало, а
сам полез к мачте. Как его блок не угробил - это только Вася да тот блок
знают.
Механик потом рассказывал, что, когда он вылез из машинного отделения,
Вася уже по стреле карабкался. А стрела с борта на борт перекладывалась, и
от креплений оттяжечных осталось одно только воспоминание.
- Щенок беспалый! - заорал Роман Иванович. - С ума ты съехал, что ли?