"Виктор Конецкий. Невезучий альфонс" - читать интересную книгу автора

звание кандидата наук.
Все смеялись. Один кок мрачный ходил. Только спрашивал у всех: "Добавить?
Добавить?"
Через день выбрали якоря и двинулись дальше. Только прошли Югорский Шар -- и
сразу во льды попали. Полоса тяжелых льдов миль в сорок. Ледокола с нами еще не
было, и мы в этих льдах мучились целые сутки. Промерз я, стоя на мостике,
изнервничался.
Бьют нас льды, а Вася рад. Во льдах не качает, волны нет. Печку отремонтировали
на Вайгаче, и Вася печет хлеб. И все мы, как на его возню посмотрим, так
сердцем теплеем, хотя вокруг и тяжелые льды. Однако старпом время от времени
подбадривает кока.
-- О'кэй. -- кричит. -- О'кэй, Васек, нажаривай хлебушек!
Старпом любил беседовать по-английски.
Вышли наконец на чистую воду. Я спустился с мостика, вымылся и -- обедать. В
кают-компании все готово к обеду, и хлеб на деревянном подносе лежит посреди
стола. Я здорово хотел есть. Ну и, не дожидаясь супа, отломил краюшку. А
механик сидит против меня и смотрит очень внимательно... От той краюшки у меня
глаза полезли на лоб. Явственно я это почувствовал.
-- Что, капитан, откушали хлебца? -- спрашивает меня механик.
-- Откушал, Роман Иванович, -- шепотом отвечаю я.
-- И я, -- говорит, -- тоже. -- И задышал часто-часто.
-- Не раскисайте, -- говорю, -- товарищ старший механик. Моряк вы или нет?
Механик тыльной стороной ладони вытирает со лба пот.
-- Я, -- бормочет, -- умру сейчас.
-- Вам, -- говорю, -- видно, совсем уже плохо, Роман Иванович, раз вы до таких
мыслей начали подниматься.
Потом он немного пришел в себя, открыл глаза, а в глазах у него лютая
ненависть, и говорит:
-- Убью я его. Убью Ваську.
А Вася суп несет и, на свою беду, робко так, но все же спрашивает про хлеб:
как, мол, ничего?
Роман Иванович взвизгнул, схватил ложку и запустил ее в кока. Васек присел на
корточки, поставил суп на пол и -- шмыг в двери. Стармеха матросы оттащили в
каюту, кажется, на руках. Он и говорить ничего не мог больше -- икота на него
напала.
Мне не до обеда стало. Пошел к себе и лег.
Поспал немножко и проснулся, как всегда просыпаюсь -- внезапно, будто лопнула в
койке пружина и воткнулась в спину.
Плескало за бортом Карское море. От воды несло холодом. Я побродил по палубе.
Металл кое-где уже порыжел от ржавчины. В ватервейсе у камбуза валялось
несколько щепок и пустая консервная банка. Я толкнул дверь и заглянул в
камбуз.
Вася сидел на полене возле плиты и смотрел на огонь. Привязанные проволочками
кастрюли висели на стенках, покачивались. Пахло чадом и газами от дизеля.
-- Я не умею печь хлебушек, -- сказал Вася. -- И ужин на Вайгаче не я готовил,
а Семен Семенович с флагмана. Я готовить плохо умею. И свидетельство поварское
у меня липовое. Ребята сделали.
-- Так мне и казалось, -- сказал я.
-- Вы меня на Диксоне выгоните? -- спросил Вася и стал подгребать к плите
мусор.