"Лариса Кондрашова. Умница, красавица" - читать интересную книгу автора

этаж, увеличиваясь в росте и весе. А когда папа станет доктором наук, он
будет толстый, как Робин Бобин Барабек скушал сорок человек.
В хорошем настроении Нина Андреевна реагировала на синий том Толстого в
руках Сониного папы иначе - она улыбалась и пела мужу песенку:
Жил-был великий писатель, Лев Николаич Толстой, Не кушал ни рыбы, ни
мяса, ходил натурально босой...
Сонин папа страдальчески кривился и, казалось, весь уходил в синий том,
а она теснила его и напевала:
Жена его Софья Андревна обратно любила поесть, Босая она не ходила,
спасая фамильную честь...
Этой невинной песенкой и сопровождался их брак.
Наверное, Сонин папа все-таки был немного толстовцем в настоящем смысле
этого слова - он был непротивленец злу жены насилием, во всяком случае, он
был совершенно перед ней беззащитен, так и мучился под эту песенку много
лет, ни разу не сказав жене "дорогая, не пой больше" или "заткнись,
пожалуйста". А может быть, ему было приятно мучиться с Ниной Андреевной, как
Толстой в конце жизни мучился со своей женой. Может, он считал, что Нина
Андреевна и Софья Андреевна - одно и то же. Нина Андреевна требовала от него
диссертации, а не занятия ерундой. И Софья Андреевна требовала от Льва
Николаевича не заниматься ерундой.
Странно, что этот вялый непротивленец, в конце концов, умудрился
сделать резкий жест и освободиться от Сониной мамы, но однажды, весной, он
просто исчез. И от Сони с Левкой тоже исчез, на всякий случай. Исчез и
растворился в большом городе. Наверное, у Сониного папы не было другого
выхода... другого выхода на свободу. Нина Андреевна была удивлена и
оскорблена и ни за что не оставила бы ему возможности спокойно быть отцом
Соне и Леве, так что лучше всего ему было просто утечь из их жизни с
весенними ручьями.
Но Соня очень плакала, все-таки она была совсем еще небольшая. Спросила
Нину Андреевну - почему?..
- Вы с Левой виноваты. Вы должны были лучше себя вести. Я надеюсь, что
для вас обоих это будет хорошим уроком, - ответила Нина Андреевна, желая
извлечь из ухода мужа хоть какую-то педагогическую пользу.
Соня думала-думала и поняла: если бы она, Соня, была получше, если бы
она была не просто хорошей девочкой, а очень-очень хорошей девочкой, - папа
ни за что не бросил бы ее. Ведь очень-очень хорошее не оставляют, как старые
ненужные вещи.
Разъяренная Нина Андреевна пожелала уничтожить в своем доме все следы
мужа-предателя. Если бы она могла, она уничтожила бы и Соню с Левой, но она
не могла, поэтому - только вещи. У Левы на память от отца ничего не
осталось, да ему было и не нужно, а Соне было нужно, поэтому у нее осталось
все, что удалось скрыть от материнской ярости.
Вслед за старыми тренировочными костюмами и прочей чепухой полетела в
помойку и фотография Толстого в Ясной Поляне. Соня фотографию подобрала,
разгладила, спрятала под матрац. А других фотографий от Сониного папы в доме
не осталось - только вот этот скомканный Лев Николаевич в мешковатой серой
рубахе.
Соня втайне сохранила папину коробку, с этой коробкой она и вышла
замуж - незаметно вынесла ее из дома. В коробке два тома Толстого,
"Дневники" с папиными пометками на полях.