"Лариса Кондрашова. Умница, красавица" - читать интересную книгу автора Левка показал глазами на стоявшую поодаль разноцветную барышню.
Повернулся, хозяйским жестом приобнял за плечи. Разноцветная барышня, похожая на встрепанную курочку, без улыбки смотрела на Соню и так самостоятельно стояла под Левкиной рукой, будто наблюдала со стороны, как он трепыхается, бедный хвастливый петушок, бедный женатый на стерве Левка. - И что? - грубо сказала Соня, обидевшись, что Левка был при барышне, а не она при нем. - Ты не понимаешь... - со значением повторил Левка. Это была Левкина любимая фраза - "ты не понимаешь"... Нет ничего хуже, чем пытаться заснуть в чужой прокуренной комнате, где мучительно неуютно от невыветрившихся чужих запахов, табака и парфюма, и от усталости и возбуждения происходит странное, то ли странные ночные мысли в полузабытьи, то ли снятся странные сны. Во сне она сидела на первой парте в школьном платьице, белом переднике с крылышками и бантом в волосах, - отличница. Все остальные дети в классе были в лаптях, некоторые босиком. А на учительском месте сидел Толстой, такой же, как на фотографии в Ясной Поляне, - седобородый, остроглазый, в серой мешковатой рубахе. - Можно мне спросить, Лев Николаевич? - Соня подняла руку. - А если бы Анна не встретила Вронского, она все равно прошла бы весь этот путь - любовь, поезд, но с ДРУГИМ? С каким-нибудь князем Василием? Или спокойно состарилась бы, так и не узнав, что такое страсть? Толстой, не отвечая, неодобрительно покачал бородой. Соня замерла, не решаясь прервать молчание. Толстой. - Замужем? У мужа уши есть? У вас один ребенок, сын? У Сони создалось впечатление, что Толстой недоволен темпами прироста населения, и, как всякая отличница, она попыталась перейти к теме, которую хорошо знала. - Почему Каренина и Вронского зовут одинаково? Чтобы написать фразу: "Какая страшная судьба, что они оба Алексеи"? - спросила Соня. - Правильно, - довольно кивнул Толстой, - молодец, Николаева Соня, помнишь наизусть. - Неправда, что Анна не знала, что выйдет из этой встречи на вокзале, - робко сказала Соня. - Потому что женщина всегда ЗНАЕТ. И что она не хотела привлекать к себе Вронского, тоже вранье. Она именно что ХОТЕЛА. Она же полюбила его в ту же минуту, как увидела! Она скрывала это от себя, врушка-врушка!.. Потому что правильно писали в старинных романах: "Любовь - это как удар молнии". Когда тебя ударит молнией, тут же поймешь, кто твой человек, а кто нет, и никуда от этого не деться... О господи, как страшно! - Страшно, - довольно подтвердил Толстой и улыбнулся Соне странной улыбкой - ласковой, горестной и слегка жалостливой. - Боишься, Николаева Соня? - Боюсь, Лев Николаевич. - Правильно, так и должно быть. Семья не игрушка, - сказал Толстой. - Садись, Николаева Соня, пятерка. И Соня удовлетворенно уселась на свое место, - отличница. Наивно, конечно, и глупо, что петербургская дама, жена важного мужа Соня Головина, в свои тридцать с лишним лет лежит в полузабытьи, и видит во |
|
|