"Лариса Кондрашова. Умница, красавица" - читать интересную книгу автораокончательно ее добила, - она представила, как ее сын цыкает зубом и ботает
по фене, а не изъясняется на прекрасном и могучем русском языке. И поступила с сыном как с безударной гласной - решительно поменяла ударение, чтобы написать правильно. Алексей был отправлен к отцу, в Москву, - теперь пришла его очередь объяснять сыну, что такое бить настоящим человеком. Отца Алеши тоже звали Алексеем, такая у них в роду была традиция - все были Алексеи. И все они были врачи - хирурги. К тому времени как Алешу отправили на воспитание в Москву, Алексей Князев-старший уже успел написать учебник по челюстно-лицевой хирургии и демобилизоваться, но и, работая в городской больнице, все равно оставался военврачом. На Алешин вопрос, почему он срывается ночью по любому звонку, ответил просто - "я же врач", и это прозвучало как "есть такая профессия, сынок, защищать родину". Алексей жил у отца, все реже и реже приезжая в гости в Питер, а после школы надел военную форму курсанта Военно-медицинской академии, и вся эта строгая мужская жизнь, форма, казарма, патруль, построение, увольнительные, уже окончательно сделали его человеком. Да Алла Ивановна и не сомневалась - не мог вырасти плохим мальчик, которого много ночей подряд буравил взглядом Л. Н. Толстой. Алексей Князев-младший почти в точности повторил путь своего отца - был военным врачом, челюстно-лицевым хирургом, затем демобилизовался. Но если отец до конца жизни остался верен сугубо челюстно-лицевой хирургии, то сын из челю-стно-лицевого стал пластическим хирургом. Отчасти это был шаг вперед, а отчасти нет, но в любом случае это был шаг в сторону. Если бы Князева спросили, любит ли он свою мать, он очень удивился раздражение, которое вызывала в нем ее учительская манера вещать по любому поводу, Князев был хороший сын, да и как могло быть иначе, когда за дело берутся русская литература и армия. - Ну и кто у нас муж? - резко вильнув рулем, внезапно спросил Алексей Князев, выезжая на Садовое кольцо. НОЧЬ - Фу, - сказала Соня, смотря в окно Левкиной машины. - Что "фу"? - Не люблю Москву. Питерцы традиционно не любят Москву, и Соня тоже не любила. Особенно она не любила станцию метро "Площадь Революции" - за бронзовых культуристов, Охотный Ряд за суету, Красную площадь за "я поведу тебя в музей", Тверскую за излишнюю парадность, Новый Арбат за туристические лавочки, и памятник Петру Первому - за все. Ходили слухи, что изначально это был не Петр Первый, а Колумб, и столичный скульптор предлагал его другой стране, должно быть Испании. А когда другая страна Колумба не захотела, скульптор слепил голову Петра и водрузил ее на уже имеющееся тело Колумба, чтобы тело зря не пропадало, - костюм же не виден, а корабли одинаковые. И теперь ПетроКолумб возвышался над Москвой, весь в мачтах и флагах, руководил движением. Левка повез Соню домой, но не к себе домой, а к Арише - на Чистые пруды. В Кривоколенный переулок. |
|
|