"Артур Конан Дойль. Сообщение Хебекука Джефсона" - читать интересную книгу автора

Только Горинг сохраняет бодрость духа. Я замечаю, что он по-прежнему
работает в своей каюте над картой. Его мореходные познания пригодятся,
если, не дай бог, что-нибудь случится с Хайсоном.
29 и 30 октября. По-прежнему идем с хорошим попутным ветром. Все
спокойно, и записывать нечего.
31 октября. Недомогание и трагические эпизоды путешествия до того
расстроили мою нервную систему, что меня волнуют самые незначительные
происшествия. Мне с трудом верится, что я тот самый человек, который в
Антиетаме под сильным ружейным огнем сделал раненому перевязку внешней
подвздошной артерии - операцию, которая требует исключительной точности. Я
нервничаю, как ребенок.
Вчера ночью, около четырех склянок ночной вахты, я лежал в полузабытьи,
тщетно пытаясь погрузиться в освежающий сон. Света в моей каюте не было,
но лунный луч проникал через иллюминатор, образуя на двери серебристый
дрожащий круг. Я смотрел на него в полусне и смутно сознавал, что он
постепенно тускнеет и расплывается по мере того, как я погружаюсь в
забытье.
Внезапно сон отлетел от меня. В самом центре круга появился небольшой
темный предмет. Затаив дыхание, я лежал неподвижно и продолжал наблюдать.
Постепенно предмет становился все больше и отчетливее, и, наконец, я
разглядел руку, осторожно просунувшуюся в щель полузакрытой двери, - руку,
как я с ужасом заметил, лишенную пальцев. Дверь тихо открылась, и вслед за
рукой показалась голова Горинга. Лунный свет падал прямо на нее и окружал
призрачным, неясным ореолом, на фоне которого резко выделялись черты его
лица. Мне показалось, что никогда я не видел такого дьявольского,
свирепого выражения. Его широко раскрытые глаза сверкали, и он так
ощерился, что обнажились белые клыки, а прямые черные волосы словно
ощетинились над низким лбом, подобно капюшону кобры.
Это внезапное бесшумное вторжение так потрясло меня, что я, задрожав,
привскочил на койке и протянул руку за револьвером. Горинг тут же в очень
вежливой форме извинился за неожиданное появление, и мне стало очень
неловко за свою горячность. Он, бедняга, мучился от зубной боли и зашел
попросить тинктуры опия, зная, что у меня есть аптечка. Что касается
свирепого выражения на его лице, то он вообще не красавец, а при
расстроенных нервах в призрачном свете луны легко вообразить всякие ужасы.
Я дал Горингу двадцать капель, и он ушел, горячо меня поблагодарив.
Удивительно, как тяжело на меня подействовал этот незначительный инцидент.
Весь день я чувствовал себя отвратительно...


Здесь я пропускаю в записях целую неделю нашего путешествия. За это
время ничего значительного не произошло, и страницы моего дневника за эти
числа заполнены описанием всяких мелочей.


7 ноября. Все утро мы с Хертоном просидели на корме. Мы входим в южные
широты, становится все теплее. По нашим расчетам, позади остались уже две
трети пути. Как мы будем рады увидеть зеленые берега Тахо и навсегда
покинуть этот злосчастный корабль!
Сегодня, чтобы развлечь Хертона и скоротать время, я рассказал ему