"Артур Конан Дойл. Илайес Б.Хопкинс (рассказ)" - читать интересную книгу автора

окружающими и завоевать симпатии своей паствы. Узнав Илайеса Б. Хопкинса
покороче, мы обнаружили, что, несмотря на его благочестие, в нем нет-нет да
и проглянет закваска старого грешника, из чего следовало, что в прошлом
пути нашего пастора не всегда расходились со стезями порока. Не был он, к
примеру, трезвенником; напротив, напитки себе пастор выбирал с большим
знанием дела, а стаканчик опрокидывал в глотку привычным жестом. Он
мастерски сражался в покер, а в "юкер до последних штанов" его почти никому
не удавалось осилить. В компании с бывшими смутьянами Филлипсом и Молом он
мог, бывало, играть по нескольку часов кряду в полнейшей гармонии, если
только неудачный расклад карт не исторгал ругательства у какого-нибудь
несдержанного его партнера. На первый случай на лице пастора возникала
обиженная улыбка, и он обращал на виновного свой укоризненный взгляд. При
повторном нарушении пастор брался за Библию, и на этот вечер игре приходил
конец.
Мы убедились и в том, что он отлично владеет оружием; однажды, когда мы,
выйдя из бара Адамсов, практиковались в стрельбе по пустой бутылке из-иод
бренди, пастор взял у одного из нас револьвер и влепил пулю в самую середку
бутылки с расстояния двадцати четырех шагов.
И вообще, за что бы он, кроме добычи золота, ни брался, почти все
выходило у него так, что любо-дорого смотреть; старатель же из него был
самый что ни на есть никудышный во всей Австралии. Полотняная сумка с его
фамилией, выведенной печатными буквами, являла жалостное зрелище на полке в
складе Уобэрна; к ней никто не притрагивался, и она оставалась пустой,
тогда как сумки других старателей ежедневно пополнялись, и многие из них
обрели солидную округлость форм, ибо недели бежали одна за другой и время
отправки золотого фургона было уже на носу. По нашим подсчетам, на складе
скопилось небывалое количество золота, прежде никогда не конвоировавшееся
за один раз.
Хотя Илайес Б. Хопкинс, очевидно, по-своему тихо радовался чудесной
перемене, которую он произвел в нашем лагере, его удовлетворение не было
достаточно глубоким и полным. Для полноты счастья ему чего-то не хватало, и
в один прекрасный вечер он раскрыл нам свою душу.
- На лагерь наш, ребята, снизошла бы благодать, - сказал он, - будь у нас
по воскресеньям организована хоть какая-нибудь церковная служба. Мы никак
не отмечаем воскресного дня, разве что больше, чем в будни, пьем виски да
играем в карты; продолжать в этаком духе - значит искушать провидение.
- Но у нас нет священника, - возразил кто-то из толпы.
- Молчал бы, дурак, - заворчал на того сосед. - Разве ты не видишь среди
нас человека, который стоит двух священников? Да из него священные тексты
выплескиваются, что глина из твоего лотка. Чего тебе еще надо?
- У нас нет храма, - не унимался первый.
- Службу можно проводить под открытым небом, - предложил еще кто-то.
- Или на складе Уобэрна, - подхватили в толпе.
- Или в салуне Адамса.
Последнее предложение было встречено гулом одобрения, из чего следовало,
что большинство склонно считать салун наиболее подходящим местом.
Салун Адамса представлял собой довольно солидное деревянное строение, к
которому тыльной стороной примыкал бар; салун использовался отчасти как
игорный дом, а отчасти как склад для хранения запасов спиртного и был
построен из крепких, грубо обтесанных бревен, ибо его владелец в прежние,