"Артур Конан-Дойль. Когда земля вскрикнула (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

не боялся: даже если этот безумец войдет в раж и набросится на меня, я,
конечно же, смогу за себя постоять; скорее, это было сложное чувство, в
котором страх перед публичным скандалом перемешивался с опасением потерять
выгодный контракт. Однако не так страшен черт, как его малюют. Я захлопнул
часы и направился к двери.
Мне открыл пожилой дворецкий с каменным лицом, выражение которого
(или, вернее, отсутствие такового) явственно говорило, что его обладатель
привык к любым потрясениям и ничто на свете уже не может его удивить.
- Вам назначено, сэр?
- Конечно.
Он заглянул в список, который держал в руке.
- Ваше имя, сэр?. Все точно, мистер Пэрлисс Джоунс. Десять тридцать.
Все в порядке. Мы должны соблюдать осторожность, мистер Джоунс, поскольку
нас одолевают журналисты. Профессор, как вы, возможно, осведомлены,
недолюбливает прессу. Пожалуйте сюда, сэр. Профессор Челленджер сейчас
примет вас.
В следующее мгновение я уже был в обществе профессора. Мой друг Тэд
Мелоун в своем рассказе Затерянный мир. обрисовал этого человека гораздо
лучше, чем это мог бы сделать я, и потому не стану затруднять себя
описанием. Единственное, что бросилось мне в глаза, - это исполинских
размеров туша за письменным столом красного дерева, длинная черная борода
лопатой и два громадных серых глаза, вызывающе глядящих из-под
полуприкрытых век. Огромная голова была откинута назад, борода выдвинута
вперед, и всем своим видом, выражавшим высокомерное нетерпение, он словно
говорил: Ну, какого черта тебе здесь надо?. Я положил на стол свою
карточку.
- Ага, - сказал он, взяв карточку так, будто она скверно пахла. - Ну
да, конечно. Вы и есть так называемый эксперт, мистер Джоунс. Мистер
Пэрлисс Джоунс. Скажите спасибо вашему крестному отцу, мистер Джоунс,
поскольку именно это нелепое имя1 и привлекло поначалу мое внимание.
- Профессор Челленджер, я пришел сюда для деловой беседы, а не для
того, чтобы обсуждать с вами мое имя, - сказал я с достоинством.
- Вы, милый мой, похоже, очень обидчивы. У вас нервы не в порядке. С
вами надо быть начеку, мистер Джоунс. Прошу вас, садитесь и успокойтесь. Я
читал вашу брошюрку о мелиорации Синайского полуострова. Вы ее сами
написали?
- Конечно, сэр. Кажется, на обложке проставлено мое имя.
- Вот именно! Вот именно! Но это не всегда одно и то же, не так ли?
Тем не менее я готов принять на веру ваше утверждение. Книга эта не лишена
определенных достоинств. За скучным тяжеловесным слогом обнаруживаются
неожиданные проблески мысли. Тут и там мелькают крупицы здравого смысла.
Вы женаты?
- Нет, сэр. Не женат.
- Ну, в таком случае есть надежда, что вы сумеете хранить тайну.
- Если уж я дам слово, то непременно его сдержу.
- Ну, хорошо. Мой юный друг Мелоун, - он говорил так, словно Тэду
было не больше десяти лет от роду, - хорошо отзывается о вас. Он считает,
что вам можно доверять. Это очень важно, поскольку я в настоящее время
провожу один из величайших экспериментов, - можно даже сказать, величайший
эксперимент, - в мировой истории. И предлагаю вам участвовать в нем.