"Альфредо Конде. Человек-волк" - читать интересную книгу автора

правда, на моих изделиях рисунки напоминали те, что я встречал на скалах в
близлежащих горах. Но все же они не представляли собой ничего из ряда вон
выходящего, хотя были прекрасно и очень красиво выполнены: олени выходили у
меня с огромными рогами и несоразмерной мошонкой.
Сооружать клетки для птиц и потом, используя пойманных птиц как
приманку, ловить с их помощью других - это тоже вполне привычное дело для
мальчишеских рук. Сооружать клетки, еще более совершенные и красивые, уже
для птиц, пойманных с помощью первых, - так ведь и это все мальчишки делают
достаточно ловко. Я тоже мастерил клетки, но по той же причине, что и
стрекала, они мне быстро наскучили, и я делал их, только когда меня просил
приходской священник или врач. Мои клетки были самыми красивыми. Но я не
хотел делать то же, что все другие, даже при том что у меня все выходило
гораздо лучше. Поэтому я предпочел направить свои усилия на нечто иное, и
прежде всего заставил себя научиться быстро и бегло читать; я стал просить у
священника книги, которые читал он, и вскоре превратился в гораздо более
образованного человека, нежели прочие односельчане; позднее я приложил свои
способности и к другим видам деятельности. Уже тогда я был не такой, как
все.
Не знаю, зачем я это делал; возможно, я уже тогда догадался, что умение
читать по-испански поможет мне осуществить мое горячее стремление - покинуть
родную деревню и выйти в мир. А я хотел выйти в мир. Хотел увидеть мир. Для
этого мне нужно было научиться говорить так, как говорили люди из
Марагатерии, что приходили к нам с той стороны гор. Поэтому-то я и научился
читать. По крайней мере, так я думаю. И я сделал это, зная, что многие
станут меня попрекать, осуждая мое решение, навсегда заклеймив меня; но все
это послужит мне стимулом, ибо неведомыми путями возбудит во мне
кисло-сладкий привкус мести, к которой я всегда ощущал склонность, и укрепит
мою уверенность в том, что люди судачат обо мне потому, что в глубине души
осознают мое превосходство. Да, я постоянно жаждал мести, хотя и не знал
толком за что. Месть всегда казалась мне чем-то таким, на что я имею право.
И чтение было одним из способов осуществить ее.
Итак, я научился читать, но это не удовлетворило моих желаний, а лишь
расположило меня к иным, еще более дерзким приключениям. Пройдя сие
испытание, я решился на другие. Я знал, что мои руки являются лучшим моим
оружием, по крайней мере для того, чтобы привлечь чужое внимание, и,
возможно, именно по этой причине я стал искусным портным, эта профессия в
наших краях считается если не сугубо женской, то, во всяком случае, и не
слишком мужской; затем - хорошим поваром и, наконец, великолепным мастером
по изготовлению чучел, ибо никто другой не обладал моим талантом сохранять
животных после того, как им нанесен точный удар, повлекший за собой смерть
через такую боль, какой они ранее даже и представить себе не могли. Для меня
всегда было неким сверхъестественным наслаждением наблюдать, как они
испускают дух, корчась в предсмертных судорогах, и я старался не упустить
этот момент всякий раз, когда предоставлялась возможность. Некоторых я даже
расчленял заживо, и все это для того, чтобы увидеть неописуемое выражение,
застывшее в угасающем блеске их глаз или в полуоткрытой пасти, - то ли
блаженство, то ли угроза, боль или несказанное удивление в предчувствии
вечной ночи.
Я долго обучался этому мастерству. Начал с того, что выкалывал глаза
щеглам, чтобы самому понять, действительно ли их пение становится от этого