"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 2 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

путь ускоряя кругами", то есть кругами ушей, при помощи которых они
воспринимают звук. Ощущения зрения он назвал девами Гелиадами. Чертоги же
ночи они покинули, бросившись к свету, потому что без света не бывает
использования зрительных ощущений.
- Как это прекрасно, - вновь заплакала официантка, - да только все
равно ни черта не понятно!
Парменид важно кивнул красивой седой головой и уже, было, приготовился
к продолжению декламации, но тут в разговор вступила Каллипига.
- Постой-ка, Парменид! Уж, не дорогу ли, по которой когда-то в
молодости ехал ко мне на свидание, описал ты в своей поэме?!
Я огорчился. С кем только у Каллипиги, оказывается, не было тайных
свиданий!
Огорчился и Парменид. В нем явно боролись два желания. Он, конечно,
помнил то тайное свидание с несравненной Каллипигой. И оно до сих пор
наполняло его счастьем. Но, с другой стороны, теперь-то он уже был стар, и
ему более пристало быть мудрым философом, чем пылким любовником.
Я поклялся себе, что когда-нибудь в будущем сделаю невозможным это их
свидание в далеком прошлом.
А Каллипигу понесло:
- Я знаю, Парменид, что "дороге божества" твои последователи дают самое
разное толкование и большей частью отвлеченного характера. Эту дорогу
пытались связать либо с богиней Дике, встречающей тебя у ворот, либо с
богиней, открывающей тебе истину. Но здесь не могут разуметься ни та, ни
другая, поскольку обе они находятся по ту сторону ворот, а тебе, Парменид,
только еще могло предстоять свидание с ними. Да и ждала там тебя я, а не
какие-нибудь богини. Хотя меня-то ты, действительно, называл богиней!
Парменид засветился счастьем, но тут же потух.
- Так что, - продолжила Каллипига, - эту дорогу незачем искать на
границе миров, в эфире или в умопостигаемом мире. Ты описал ту самую дорогу,
которая вела с северо-запада на юго-восток через Митрофановку. А еще
точнее - через все ее кварталы. И был ты тогда еще не мудрецом, а просто
молодым человеком, знающим дорогу и окружающие тебя места, потому что здесь
родился и вырос.
Парменид растерянно и как-то жалостно и беззащитно захлопал ресницами.
- Что же касается "дев Гелиад", то в этих девах, при толковании твоей
поэмы, теперь видят дочерей Гелиоса, покидающих на рассвете вместе с отцом
дом Ночи и то ли сопровождающих тебя, Парменид, то ли спешащих навстречу.
Конечно, Гелиады - дочери Гелиоса, и толкователи твоей мудрости проявили
чудеса остроумия и находчивости, чтобы расшифровать тайну, скрытую за их
образами. Но почему-то никто не обращает внимания на то обстоятельство, что
за исключением одного места в Одиссее, Гелиады появляются в Сибирской
эллинской поэзии только затем, чтобы, оплакивая гибель своего брата Фаэтона,
превратиться в тополя. Да только всем известно, что незаселенную часть
митрофановского мыса покрывал лес. Так вот, девы Гелиады - это просто
тополя, растущие вдоль дороги. Поэтому они и "торопились отправить"
путника, - подобно тому как "торопятся" мимо ездока на мотоцикле придорожные
предметы. Они же, обрамляя дорогу, указывают путь лошадям, которых и привели
прямо к цели.
Парменид, кажется, на миг увидел цель своей тогдашней поездки и
воссиял.