"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 1 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

прочие критерии, так как все это, раз оно состоит из множества, по этому
самому есть уже вид числа. Отсюда, ими же держатся и прочие - займы,
удостоверения, бюллетени, контракты, сроки, очереди. И вообще чрезвычайно
трудно найти в жизни что-нибудь непричастное числу.
- Мужики вон только жрут ее, проклятую, без всякой меры и числа, -
согласилась вторая старушка.
- А еще говорят, атом может быть больше вселенной, - сказала первая.
- Что вселенной... - развила ее мысль третья. - Кочана капустного и то
больше бывает!
Мы вошли в темный подъезд и чуть ли не на ощупь поднялись на второй
этаж. На небольшую лестничную площадку выходило четыре двери, одна из них
была отворена.
- Сюда, - сказал Сократ. - Кажется, не опоздали.
Из открытой двери тянуло кислым борщом и квашеной капустой. Мы прошли в
полутемный коридорчик. Какой-то верзила бесшумно возник перед нами.
- Информацией интересуемся, - сказал Сократ. Это прозвучало, словно
пароль, и нас пропустили.
Две комнаты оказались пустыми, а в небольшой кухоньке, где на горячей
плите томился борщ, образовалась еще одна полуоткрытая дверь. Из-за нее
слышались голоса. Сократ вошел первым, я - за ним.


Глава четвертая

Мы остановились в небольшом дворике, в центре которого располагался
неглубокий бассейн с чистой водой. На дне его легко просматривалась надпись:
"Любовь прекрасна". Крытый портик шел по всем сторонам дворика. В восточной
стороне было помещение шагов десять на десять. На мозаичном полу комнаты был
изображен Дионис на колеснице, запряженной двумя пантерами, над Дионисом -
Эрос, порхающий среди гирлянд цветов. Вдоль стен шла панель-возвышение, на
которой уже ждали гостей ложа. Помещение мягко освещалось лучами клонящегося
к закату солнца. Окна комнаты имели небольшие размеры и располагались
высоко, забранные решетками. Воздух и свет проникали главным образом через
дворик. На стенах имелись ниши в виде ложных окон, а в нишах стояли
статуэтки, вазы, небольшие картины.
Все это я отметил мгновенно, и все это тотчас же выветрилось из головы,
как только я увидел женщину, лежащую на скамье из слоновой кости. Руки ее
были раскинуты, левая нога чуть согнута в колене, золотистые волосы
разметались по атласной подушке. Перед мольбертом стоял живописец с кистью в
руке, иногда он делал мазок на холсте, потом замирал, о чем-то раздумывая.
- Радуйтесь! - сказал Сократ.
Промямлил что-то неразборчивое даже для самого себя и я.
- О, Сократ с милым гостем! - хотела было приподняться женщина, но мой
спутник сделал останавливающее движение рукой, как бы говоря, что он не
желает мешать живописцу. Мы подошли ближе к мольберту и потрясенно
уставились: я на обнаженную женщину, Сократ на картину. То, что было на
картине, меня сейчас не интересовало. Я обомлел, и это еще плохо сказано.
Если есть в мире совершенство, то оно вот сейчас было передо мной. И дело
тут не в том, что она лежала нагая. Ее можно было одеть во что угодно,
красота ее тела ничего бы не потеряла от этого. Зеленые глаза с