"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 1 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

струйной чаши. За ним, ближе к входу в здание, стояла мраморная скульптура
первого недоучившегося студента, именем которого и был назван Университет.
Остальным недоучившимся памятников почему-то уже не ставили. Все-таки хорошо
быть первым хоть в чем-нибудь, подумал я.
Слева от мостовой располагалась скульптурная группа "Закадычные
друзья". Сначала один дружелюбно обнимал второго правой рукой, а тот что-то
популярно объяснял ему на пальцах. Потом оказалось, что друзья вовсе не
такие уж и закадычные, а один, - тот, который обнимал, - являл из себя,
оказывается, плохого человека. Тогда его с помощью рычагов, полиспастов и
других хитроумных машин ссадили со скамейки, на которой он прежде мирно,
казалось бы, беседовал, на самом же деле вынашивая и строя козни. Но руку от
плеча бывшего друга оторвать не смогли. Так и сидел в недоумении второй с
неизвестно откуда взявшейся третьей рукой и уставившись на свои все более
скрючивающиеся пальцы. Но время мгновенно изменилось, и теперь уже с
привычного сидения ссадили его. А первого выволокли из какого-то подвала и
торжественно водрузили на освободившееся место. Сидел он без правой руки, но
не жаловался.
А еще позже, почти мгновенно, оказалось, что они - точно закадычные
друзья. И тогда второго посадили на место первого, чтобы не затягивать
процесс пересадки. И теперь они уверенно смотрели в разные стороны. Один -
трехрукий и показывающий кому-то фигу. А другой - однорукий, но зато в
кепке. В общем, на двоих у них частей тела было столько, сколько и
запланировала природа. Инвалидов в народе, а особенно среди студентов,
любили, и частенько кто-нибудь подсаживался к ним, чтобы распить бутылочку
на троих. Те двое не отказывались, но закусывать никогда не закусывали. Вот
и сейчас к ним выстроилась очередь, но мы-то были без запасов, поэтому
только посмотрели на все эти перестроения, перегруппировки, снятия и
попятные втаскивания и пошли дальше.
Сократ сел на бордюрчик фонтана как раз рядом с табличкой "Утопать и
тонуть категорически воспрещается!" И я тоже присел и поболтал в прохладной
воде рукой.
- Смотри-ка, - сказал Сократ. - Говорили мне о том, что душа человека,
мол, бессмертна, и хотя она то перестает жить на земле - это и называется
смертью, - то возрождается, но никогда не гибнет. Поэтому-то, говорят, и
следует прожить жизнь как можно более благочестиво. А раз душа бессмертна,
часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничего такого, чего
бы она не познала; поэтому ничего удивительного нет в том, что и насчет
Времени, Пространства и всего прочего она способна вспомнить то, что прежде
ей было известно. И раз все в природе друг другу родственно, а душа все
познала, ничто не мешает тому, кто вспомнил что-нибудь одно, - люди называют
это познанием - самому найти и все остальное, если только он будет
мужественен и неутомим в поисках: ведь искать и познавать - это как раз и
значит припоминать. И, веря в истинность этой речи, я хочу вместе с тобой
поискать, что такое Пространство и Время.
Я искренне сосредоточился, сказал себе: думай! думай!, но ничего не
припомнил.
- Понимаешь, Сократ, - сказал я, - я не только не могу припомнить, что
такое Пространство и Время, но даже и то, зачем мне это нужно. Можешь ты
меня убедить, что познание есть припоминание?
- Ну и ловкач ты, глобальный человек. Вот сейчас ты спрашиваешь, могу