"Виктор Колупаев. Жилплощадь для фантаста" - читать интересную книгу автора

в квартире?
Объяснять сейчас, что я не просил эту квартиру, что ее мне предложили,
что я был страшно рад и уверен, что теперь уж все нормально, сейчас не
представлялось возможным. Нужно было задавать вопросы точные и краткие.
Однозначные.
Геннадий Михайлович не оглянулся, не остановился, даже не замедлил
шага, да и с какой стати стал бы он это делать. Он только сказал
раздраженно и громко:
- Не зна-аю!
Причем звук "а" он немного растянул, отчего получилось такое
впечатление, словно он отталкивался от меня рукой.
То, что квартиры не будет, я понял еще утром, когда произошла заминка
со сдачей моей прежней квартиры уполномоченному с завода, где я работал. И
ответ удивил меня не этим, не отказом, хотя форма его и показалась мне
странной.
- Но ведь именно вы и должны это знать, - сказал я. А действительно, к
кому я еще мог обратиться за разъяснениями? Ведь во всех других инстанциях
только неопределенно пожимали плечами. Дом заселялся, я был в списках, но
старую квартиру никто не брал на себя смелость принять. А без документов о
ее сдаче я не мог получить ордер на новую. Это-то ясно. Вдруг я пожелаю
захватить обе квартиры! Но причины заминки?
- Я не могу дарить тебе четырехкомнатную квартиру, да еще заводу
двухкомнатную!
Главный распорядитель раздражался все больше. Эти прилипалы,
просители. Интеллигенция! Тихой сапой лезут с "пожалуйста" и "прошу
прощения".
Да при чем тут "дарить"? Ну при чем тут какое-то дарение? Не подарки
мне нужны, не подачки, не куски, которые я и не собирался у кого-то рвать.
Ну, если не положено, если не заслужил, если еще рано, если нет
возможности, так и не надо срывать меня с места. Ведь человек привыкает.
Вот и я привык уже и к тяжести, которую носил в своем сердце, и к тесноте,
в которой приходилось жить, и к тому, что нет места для работы. Ну зачем же
он так? Зачем дарить? Мне -четырехкомнатную, а заводу - двухкомнатную, ну,
то есть ту, в которой я сейчас жил. Да что же это? Что?
Геннадий Михайлович был мне понятен. Я мог, мог придумать его!
Никакого труда это для меня не составляло. Вот только не хотелось...
А ведь была н другая встреча. Жара давила неимоверная. Я, как всегда,
проводил свой отпуск в городе. Одуревши от жары и писанины, я спал.
Помятый, спросонья, небритый, я ничего не понимал. Валентина растолкала
меня, сказала: "К тебе пришли". А какой-то незнакомый человек торопит:
"Скорее. Геннадий Михайлович ждет. Книжку свою подписали? Книжку
обязательно. Как она у вас называется?" Книжек не было. Вернее, были, но
мало. Не хватало книжек. "Какому Геннадию?" - не понимал я. - "Главному
распорядителю абсолютными фондами. Через пять минут должны быть у Геннадия
Михайловича. Да можете вы побыстрее?" - "Квартиру обещают", - шепнула
Валентина. - "Какую квартиру?" - "Может и дадут, раз обещают", - сказала
Пелагея Матвеевна. Я все равно ничего не понимал... Даже не умывшись, влез
в черную "Волгу". В приемной Главного распорядителя толпилась очередь.
Сопровождающий подталкивал меня в спину. Вокруг зашумели: "Без очереди!
Постоял бы, не старый!" - "По вызову", - объяснила секретарша, но ее не