"Наталья Колесова. Я умерла" - читать интересную книгу автора

которую я знаю с младенчества... И Славка, господи, Слава!
Мозг тускло мерцает, туда-сюда. Из мирно укачивающего поезда с
говорливой соседкой, сюда. К теплому летнему дню, к мусорной вони, к идущему
изнутри холоду...
Легкое движение - и я с неожиданным любопытством уставилась на крысу.
Огромную, жирную, неповоротливую крысу, появившуюся из-за крайнего бачка. Не
серая, не черная, а какая-то бурая, словно вылинявшая, крыса поводит мордой,
похожей на акулью, подергивает носом и короткими жесткими усами. Круглые
немигающие глазки смотрят на меня. Мне становится не по себе. Откуда-то,
точно ее позвали, появляется еще одна. И еще.
И еще.
- Брысь! - резко говорю я, взмахивая рукой. Они наблюдают за мной с
ледяным спокойствием. Я встаю на скамейке и вижу, что крысы приближаются -
неторопливо, короткими перебежками, словно дожидаясь друг друга. К горлу
подкатывает тошнота - и паника. Метнувшись, я толчком опрокидываю скамейку,
и вырываюсь из этой... крысоловки. Отбежав, оглядываюсь. Крысы сидят, сложив
на жирных брюхах лапы, и наблюдают за мной с непоколебимым спокойствием -
будто знают, что никуда я от них не убегу.
Я перехожу на шаг. Вот и крысы свихнулись...

- Я хочу побывать у нее дома, - сказал Федор.
- Мы же договорились - никаких контактов с родственниками и друзьями!
- А я и не собираюсь контактировать. Я просто хочу побывать у нее дома.
- Мать с братом уехали. Квартира на сигнализации, - проинформировал
Старик.
Федор улыбнулся в трубку. Старик как будто увидел эту улыбку, потому
что сказал с угрозой:
- Если что - выпутывайтесь сами!
- Угу, - сказал Федор и отключил мобильник.

Я стою возле мусорного бака. Сосредоточенно наблюдаю за бомжихой,
шурудящей палкой его содержимое. Вот обнаружила пивную бутылку. Косится на
меня и быстро сует ее в свою обширную "побирушку". "Побирушка" приветственно
звякает. Бомжиха взглядывает еще. Глаз между заплывшими сине-черными веками
почти не видно. Неожиданно тыкает палкой в сторону.
- Обувь вон, - говорит хрипло.
- А?
- Вон там в мешке обутка. Малая мне... - информирует с сожалением. И
ковыляет прочь. Я провожаю ее взглядом. Гляжу на свои босые ноги. Просто
чудо, что я ни на что еще не напоролась.
В мешке, видимо, поначалу полном, уцелел один зимний сапог без замка,
старый кед и пара раздолбанных, но еще крепких сабо. Мне они тоже маловаты,
пятка свисает, но чего привередничать?
В это время к баку походит девочка, опасливо косится на меня,
набрасывает на стенку стопку одежды и быстро уходит. Я смотрю на свой
короткий халат и - задумчиво - на выброшенную одежду...

- ...скорбный сороковой день трагедии...
Я иду мимо фонтана. Брызги, почему-то очень теплые, почти горячие,
моросью покрывают мои голые руки, лицо, и вновь приобретенный "гардероб". Я