"Александр Колпаков. И возгорится солнце (Сб. "На суше и на море", 1963)" - читать интересную книгу автора

Они пройдут мимо друг друга. Солнце не возгорится. Ничего не будет.
- Кривые совпали! - воскликнула вдруг Аура, в ее голосе
был слабый отзвук надежды. Кедров покачал головой:
- Они должны были сделать это секунду назад.
- Но почему?! - закричал Михаил и осекся. Он сам понял,
почему: следы разбитых геонов проникли в туннель Космотрона, на исчезающе
малую величину замедлили скорость протонов.
- Да, да... - глухо бормотал Кедров, глядя на него пустыми
глазами, и медленно опускался на пол, чувствуя, как волна раскалывающей
боли охватывает мозг.
Все, кто мог, оставили свои места, бросились поднимать
его.
- Всеволод!.. дорогой, - умоляла Аура. - Что с тобой?..
Борак осторожно потряс его за плечо:
- Коллега.. Ну, что ты?!. Никто не виноват. Флуктуация
Солнца. Спонтанный взрыв. Кто мог предвидеть? - Но голос его дрожал, а
взгляд был прикован к раструбу Космотрона. Тот почти скрылся в мерцании
энергетических вихрей.
Вдруг космос прорезала ослепительно белая черта.
- Вырвался, - сказал Цыба упавшим голосом. То был протонный
луч, способный превратить любую планету Системы в газовую туманность. С
горящих равнин Меркурия поднялись невиданные смерчи, на ГАДЭМ обрушились
пылевые тучи, металлический град, обломки скал.
- Выключите Космотрон! - умоляла Аура, бессознательно
прижимая к груди голову Кедрова. - Остановите!
- А толку что? - мрачно сказал Цыба и потерянно махнул
рукой. - Энергия вложена, протоны улетели...
Кедров медленно приходил в себя, шатаясь вставал на ноги.
Все услышали его тяжелое, прерывистое дыхание.
- Что с тобой? Что?.. - испуганно спрашивала Аура, пытаясь
расстегнуть на нем скафандр.
"Эх, дружище корифей... - с горечью думал Михаил. Его
охватило отчаяние. - Неужели все рушится?"
Как заводной манекен, Кедров отстранял
руки Ауры, а сам рвался к пульту. Наконец он почти упал в кресло. Поймал
руку Михаила:
- Помоги... - прохрипел Кедров. - Скорей... Проектор...
Микрофильм "Теория тяготения".
Сознание Кедрова медленно прояснялось, но боль в мозгу
не утихала. И он понял, что это возмездие. За расточительство. Перед ним
прошла вся его жизнь. Он закрыл глаза, потер виски. Словно наяву увидел
строгое, умное лицо друга детства Кристофера, его поблескивающие очки,
спокойный голос. Кристофер был врачом духа, избравшим науку с немного смешным
названием "церебрология". "Ничего не поделаешь, Сева... Эти приступы будут
повторяться. Если не сбавишь нагрузку на свой мозг. Пойми. Ты... Как бы
это сказать... Симптом. Нет, иначе. Первая ласточка. Да, да! Первая ласточка.
Вестник грядущей расы людей с могучим интеллектом - качественно иным, чем
у нас, их несовершенных предшественников. И появятся они неизбежно. Материя,
стремясь бесконечно глубоко познать самое себя, создала нас и других разумных...
Но это лишь первая ступень... Какая-то флуктуация в саморазвитии мыслящего