"Сидони-Габриель Колетт. Жижи" - читать интересную книгу автора

- И все-таки, бабушка, давай хоть чуть-чуть удлиним мои юбки, хотя бы
на ладонь. Или пришьем небольшую оборочку...
- Представляю, в каком восторге будет Андре, оказавшись матерью эдакой
восемнадцатилетней кобылицы. А ее карьера? Ты об этом подумала?
- Конечно, подумала. Но ведь я редко хожу куда-нибудь с мамой... - Она
одернула юбку, задравшуюся на ее плоском, как блин, животе. - Что мне
надевать, бабушка, как обычно?
- Сегодня воскресенье, ты что, забыла? Надень светлое пальто и синюю
шляпку. Когда ты наконец поймешь, что значит прилично одеваться?
Бабушка и внучка были одного роста. С испанской фамилией,
унаследованной от покойного любовника, прекрасно сочетались кремового цвета
бледность, пышная фигура и густо напомаженные волосы. Пудрилась она очень
белой пудрой. Нижние веки ее набрякли, словно под тяжестью щек, и она в
конце концов сочла возможным принять имя Инес. Госпожа Альварес была
стержнем, на котором держалось ее безалаберное семейство. Андре, ее дочь,
брошенная отцом Жильберты, предпочла треволнениям шумного успеха спокойную
жизнь и вторые роли на сцене государственного театра. Тетя Алисия -
претендентов на ее руку так и не нашлось - жила отдельно на ренту, по ее
утверждению довольно скромную, и семейство питало большое почтение как к
мнениям тетушки, так и к ее драгоценностям.
Госпожа Альварес придирчиво оглядела внучку с ног до головы, от туфель,
изготовленных на заказ, до фетровой шляпки с острым пером.
- Как ты стоишь? Ноги расставила прямо как слон. У тебя даже намека нет
на живот, а ты умудряешься выпячивать его. И, пожалуйста, не забудь
перчатки.
Жильберта встречала замечания бабушки с безразличием неиспорченного
ребенка. В ней не было пока ничего от барышни: она напоминала иногда юного
лучника, иногда сурового ангела, иногда мальчишку в юбке. "Куда тебе носить
длинные платья, у тебя ума не больше, чем у восьмилетнего ребенка!" -
говорила госпожа Альварес. "Жильберта приводит меня в отчаяние", - вздыхала
Андре. "Не будь меня, ты все равно нашла бы повод для отчаяния", - мирно
парировала Жильберта. У Жильберты был спокойный характер, и хотя она почти
ни с кем не общалась и большую часть времени проводила дома, это ее не
тяготило. Судить о ее внешности было пока рано. Большой рот, открывающий при
улыбке белоснежные крепкие зубы, короткий подбородок, высокие скулы, а
нос... "Боже мой, ну откуда у нее такой носишко?" - вздыхала Андре. "Дочь
моя, кому это знать, как не тебе?" - говорила госпожа Альварес. И Андре,
слишком рано уставшая от жизни, слишком поздно полюбившая добродетель,
молчала, трогая по привычке свои вечно воспаленные железки. "Жижи, -
говорила тетя Алисия, - она пока только сырье, из нее, может быть, что-то
выйдет, а возможно, не выйдет ничего".
- Бабушка, звонят, я сейчас открою... Бабушка, - донесся голос Жижи из
коридора, - это дядюшка Гастон.
Жижи появилась в сопровождении высокого молодого человека, она шла с
ним под руку и чинно беседовала, как это принято у школьниц на переменах.
- Мне очень жаль, дядюшка, но я вынуждена вас покинуть. Бабушка хочет,
чтобы я проведала тетю Алисию. У вас новый автомобиль? О, открытый
четырехместный "Дион-Бутон"? Ах, водить его, наверно, одно удовольствие.
Надеюсь, у вас есть подходящие перчатки? Так, значит, вы поссорились с
Лианой?