"Сидони-Габриель Колетт. Конец Ангела ("Ангел" #2)" - читать интересную книгу авторас тем он не мог отыскать и конкретных мест, где время незримыми мазками
отмечает на красивом лице час совершенства, за которым следует час красоты более яркой, предвестницы величественного увядания. Ангел и не думал об увядании, да и не нашел бы его признаков в своих чертах. Он просто недоумевал, сталкиваясь с тридцатилетним Ангелом, не вполне узнавал в нем себя и временами спохватывался: "Что это со мной?" - как если бы вдруг почувствовал дурноту или заметил непорядок в одежде. Потом он проходил в дверь и забывал об этом. Дансинг "У Десмона" был предприятием солидным и в полдень не спал, несмотря на свои долгие ночи. Привратник мыл из шланга мощеный двор. Какой-то служитель сбрасывал с крыльца кучу изысканного мусора: легкую пыль, серебряные обертки, пробки от шампанского, окурки с золотыми ободками, сломанные соломинки для коктейлей, ежедневно свидетельствовавшие о процветании заведения. Ангел перескочил одним прыжком все эти следы трудового бдения, но спертый воздух особняка преградил ему путь, словно натянутый в двери канат. Сорок теснившихся здесь пар оставили на память о себе запах потного белья, смешанный с холодным сигаретным дымом. Ангел набрался мужества и двинулся к лестнице с массивными дубовыми перилами и балясинами в виде кариатид. Десмон не стал попусту тратить деньги на обновление гнетущей роскоши восьмидесятых. Две снесенные перегородки, ледник в подвале и щедро оплачиваемый джаз - вот все, что требовалось на ближайший год. "Я займусь модернизацией для привлечения публики, когда люди станут танцевать меньше", - говорил Десмон. Он ночевал на втором этаже, в комнате, увитой намалеванным плющом, с аистами на витраже, мылся в эмалированной древняя колонка для подогрева воды рычала, точно старый бульдог. Но телефон сверкал, как оружие, с которым каждый день идут в бой, и Ангел, взбежав через ступеньку по лестнице, увидел, что его друг приник к трубке, словно к священной чаше, жадно ловя темное дыхание телефона. Его блуждающий взгляд упал на Ангела, едва задержался на нем и вновь устремился к плющу на карнизе. Золотисто-желтая пижама старила его невыспавшееся лицо, но Десмон так вознесся от своих барышей, что собственное уродство больше его не беспокоило. - Доброе утро, - приветствовал его Ангел. - Вот и я. Ну и запашок у тебя на лестнице. Хуже, чем в зверинце. - По двенадцать у нас с вами ничего не выйдет, - отвечал Десмон невидимому собеседнику. - За эту цену я могу выторговать "Поммери". А для моего личного погреба у них есть и по одиннадцать, без этикеток... Алло... Да, этикетки отклеились во время заварухи, что меня вполне устраивает. Алло... - Поедем завтракать, у меня внизу машина, - сказал Ангел. - Нет, нет и нет, - отозвался Десмон. - Что? - Нет и нет. Алло!.. Что?.. Шерри? Вы шутите! У меня не пьют ликеров. Шампанское или ничего. Не тратьте зря время, ни мое, ни ваше. Алло... Возможно, вы и правы. Но сегодня я в моде. Алло... Хорошо, ровно в два. Всего доброго, сударь. Десмон потянулся и лениво подал Ангелу руку. Он по-прежнему был похож на Альфонса XIII,[2] но война и тридцатилетний возраст заставили этот |
|
|