"Сидони-Габриель Колетт. Конец Ангела ("Ангел" #2)" - читать интересную книгу автора Он тщетно пытался раскурить отсыревшую сигарету. Потом сдался, швырнул
ее на балкон, где крупные капли дождя прыгали, как саранча, и серьезно взглянул на мать. - Слушаю, - сказал он. - И даже знаю заранее, что вы скажете дальше. Знаю я все ваши дела. Они называются махинации, спекуляции, взятки, учредительские паи, американские одеяла, сушеные бобы и тому подобное... Что я, по-вашему, глухой, слепой? Вы обе противные и гадкие. Но я на вас не сержусь. Он замолчал, сел и принялся по привычке потирать два маленьких одинаковых шрама над правой грудью. Он смотрел на листья за окном, по которым хлестал дождь, и на его спокойном лице боролись усталость и молодость: усталость проступала во впалых щеках, в темных кругах под глазами, молодость оставалась непобежденной в восхитительном изгибе упругих губ, в крыльях носа над пушистыми усами, в буйной черной шевелюре. - Что ж, - произнесла наконец Шарлотта Пелу, - очень приятно! Мораль гнездится где только возможно. Я произвела на свет блюстителя нравственности. Он не пошевелился и не сказал ни слова. - С каких же высот ты судишь этот бедный прошивший мир? Уж не с высоты ли собственной честности? Затянутая, как воин, в кожаное пальто, она была верна себе и готова к бою. Но Ангел, казалось, навсегда покончил с боями. - Честности?.. Возможно. Если бы я подыскивал слово сам, я бы так не выразился. Это ваше слово. Хорошо, пусть будет честность. Шарлотта не ответила, решив отложить наступление. Она вдруг заметила, что сын ее выглядит как-то необычно. Он сидел расставив ноги, упираясь устремлен на прибитый дождем сад. Через некоторое время он вздохнул и сказал, не поворачивая головы: - По-вашему, это жизнь? Она не преминула спросить: - Какая жизнь? Он разогнул и опустил одну руку. - Моя. Ваша. Все это. Все, что происходит. Госпожа Пелу на миг растерялась, потом, после минутного колебания, сбросила кожаное пальто, закурила сигарету и села. - Тебе скучно? Непривычная нежность в ее голосе, ставшем вдруг ангельским и заботливым, подкупила его, и он заговорил естественно, почти доверчиво. - Скучно? Нет, мне не скучно. С чего бы мне скучать? Я просто немного... как бы это сказать... озабочен, вот и все. - Что тебя заботит? - Все. Я сам и даже вы. - Ты меня удивляешь. - Я сам удивляюсь... эти типы... весь этот год... эта мирная жизнь... Он встряхнул руками, как будто они были липкие или к ним пристал волос. - Ты говоришь так, как раньше говорили "эта война". Она положила ему руку на плечо и понимающе понизила тон: - Что с тобой? Он не мог вынести этого доверительного жеста, вскочил и заметался по комнате. |
|
|