"Сидони-Габриель Колетт. Конец Ангела ("Ангел" #2)" - читать интересную книгу автора - Он иногда такое может сказать... Такое сказать... Прямо как
контуженный. Нет, правда, как контуженный! Мне просто страшно. Я никогда не переставала с ней общаться, ангел мой. С какой стати? - С какой стати? - повторила Эдме. Он смотрел на мать и жену и находил странное удовольствие в их заботливом тоне. - Просто ты никогда не говорила о ней... - начал он простодушно. - Я? - тявкнула Шарлотта. - Нет, это надо же! Эдме, вы слышите, что он говорит? В конце концов, можно только восхититься его чувствами к вам. Он так крепко забыл все, что не связано с вами... Эдме молча улыбнулась, наклонила голову и поправила двумя пальцами кружева на вырезе платья. Этот жест привлек внимание Ангела, и он увидел, что сквозь тонкий желтый батист проступают, словно две симметричные ранки, кончики ее грудей в бледно-розовом ореоле. Он содрогнулся и понял, что это миловидное тело, его самые сокровенные места, его правильное изящество и вся эта женщина, близкая, неверная, независимая, не вызывают в нем ничего, кроме стойкого отвращения. "Ну-ну! Полно!" Но это было все равно что стегать бесчувственную лошадь. Он вслушался в потоки гнусавых восклицаний Шарлотты: - Только позавчера я говорила при тебе, что машину иметь, конечно, хорошо, но по мне так лучше такси, да-да, такси, чем допотопный "рено" Леа, а вчера - даже не позавчера, а вчера, - когда речь зашла о Леа, я сказала, что, если уж держать одинокой женщине в услужении мужчину, так имеет смысл взять красивого... А Камилла? Она на днях сетовала при тебе, что послала Леа второй бочонок "Кар-де-Шом", вместо того чтобы оставить его себе... Прими от меня похвалу твоей супружеской верности, ангел мой, но одновременно и упрек будет первая, кто это скажет! - Вторая, - уточнила Эдме. - Я ничего не слышал, - сказал Ангел. Он поглощал крепкие розоватые июльские вишни и сквозь щель под опущенной шторой стрелял косточками по воробьям в саду, так обильно политом, что от него поднимался пар, как от горячего источника. Эдме сидела неподвижно, и в ушах ее звучали последние слова Ангела: "Я ничего не слышал". Он, конечно, не лгал, и все-таки его развязность, нарочитое мальчишество, когда он, сжимая двумя пальцами вишневые косточки и прикрыв один глаз, целился ими в воробьев, о многом говорили ей. "О чем же он думал, когда ничего не слышал?" До войны она заподозрила бы, что тут замешана женщина. Месяц назад, сразу после сцены у зеркала, она ожидала мести, какой-нибудь жестокой дикарской выходки, ядовитых слов, брошенных в лицо. Но нет... ничего не произошло... Спокойный, безмятежный, он вел по-прежнему кочевую жизнь, замкнутый в своей свободе, как узник в застенке, и аскетичный, как зверек, привезенный от антиподов, который даже не ищет себе самку в нашем полушарии. "Болен?.." Он хорошо спал, ел в свое удовольствие - то есть немного, подозрительно обнюхивая мясные блюда и предпочитая фрукты и яйца. Никакой нервный тик не нарушал гармонии его красивого лица, и пил он больше воды, чем шампанского. "Нет, он не болен. И все-таки... с ним что-то не так. Что-то, что я наверняка разгадала бы, если бы по-прежнему была в него влюблена. Но..." Она снова поправила кружева на вырезе, вдохнула ароматный жар, поднимавшийся от ее груди, и, склонив голову, увидела сквозь ткань |
|
|