"Сидони-Габриель Колетт. Конец Ангела ("Ангел" #2)" - читать интересную книгу автора "Если быстро проскочить вестибюль, меня никто не заметит. Сейчас они
уже пьют кофе..." Он представил себе запахи изысканного завтрака, стойкий аромат дыни и десертного вина, которое у них дома обычно подают после фруктов, и уже мысленно увидел зеленоватое отражение Ангела, закрывающего за собой зеркальную дверь... "Вперед!" Два автомобиля - Эдме и американца - дремали в тени низкой листвы у ворот под надзором спящего американского шофера. Ангел поставил свою машину за углом, на безлюдной улице Франквиль, вернулся назад, бесшумно открыл дверь особняка, бросил быстрый взгляд на свое темное отражение в зеленом зеркале и тихими легкими шагами взбежал по лестнице в спальню. Голубая, благоуханная, сулящая покой, она не обманула его надежд. Там было все, о чем он мечтал во время изматывающей езды по городу, и даже больше: перед широким зеркалом в полстены молодая женщина, одетая во все белое, пудрилась и поправляла прическу. Она стояла к Ангелу спиной, не слыша его шагов, и он успел увидеть в зеркале разгоряченное жарой и трапезой лицо со странным выражением смятения и торжества - взволнованное лицо оскорбленной победительницы. Эдме тотчас заметила мужа и. даже не ахнув, круто обернулась к нему. Она оглядела его с головы до ног, ожидая, что он заговорит первым. Из сада сквозь приоткрытое окно донесся баритон доктора Арно, напевавшего: "Ай, Мэри, ай, Мэри..." Эдме всем телом рванулась на этот голос, но вовремя удержалась и даже не повернула головы в сторону окна. Чуть хмельная отвага, появившаяся в ее глазах, сулила крупный разговор. молчанию, и повелительно указал на лестницу. Эдме повиновалась и решительно вышла: проходя мимо него, она непроизвольно ускорила шаг и отстранилась, слегка изогнув бедра, что вызвало у него мимолетное желание покарать ее. Он облокотился на перила, успокоенный, словно кот на дереве, подумал еще о наказании, о бегстве, о разрыве и стал ждать, чтобы его захлестнул порыв ревности. Однако он ничего не почувствовал, кроме легкого заурядного стыда, вполне терпимого. Он продолжал твердить себе: "Наказать, все поломать... А лучше бы... Лучше бы..." Но что "лучше бы", он не знал. Каждый день был для него днем ожидания, он начинал ждать с утра, независимо от того, поздно или рано он просыпался. Поначалу его это не насторожило, ибо казалось просто нездоровой военной привычкой. Декабрь восемнадцатого, свой первый "штатский" месяц, он провел в постели, не торопясь вставать на ноги после легкого вывиха коленной чашечки. По утрам он потягивался и улыбался: "Мне хорошо. Я жду, чтобы стало еще лучше. Скоро Рождество - в этом году оно будет необыкновенным!" Настало Рождество, и когда были съедены трюфели и сожжена спрыснутая водкой ветка остролиста на серебряном блюде в обществе бесплотной и заботливой супруги под радостные возгласы Шарлотты, госпожи де Ла Берш и всего приглашенного больничного персонала, перемешанного с румынскими лейтенантами и американскими полковниками, плечистыми и невозмужалыми, Ангел уже снова начал ждать: "Хоть бы они убрались! Я хочу поскорее лечь спать. Что может быть лучше моей уютной постели - ноги в тепле, голова в холоде!" Два часа спустя, распластавшись как покойник, он ждал прихода сна под писк |
|
|