"Сидони-Габриель Колетт. Вторая" - читать интересную книгу автора

Фару потеет, проклинает и благословляет, и только Аслен "берет"!
- Я восхищаюсь... - начала было Джейн. Однако она снова встретилась с
взглядом голубых, посветлевших от яркого полуденного солнца глаз
Фару-младшего и осеклась.
- Фару-младший, передайте мне смородину, please.
Он поспешно исполнил ее просьбу, и его рука под корзинкой из витого
мельхиора коснулась руки Джейн. Он судорожно отдернул пальцы, словно в
порыве отвращения, и так густо покраснел, что Фанни залилась смехом.
- Будет еще одна в четыре часа, - снова заговорила Джейн после
некоторого молчания.
Фанни, откусившая в этот момент персик, спросила мокрыми губами:
- Что - в четыре часа?
- Почта...
- А-а!.. - протянула Фанни, поправляя пальцем повязку на волосах. - Об
этой я уже и не думаю. С ней из Парижа мне почти никогда ничего не приходит.
Хочешь пить, Фару-младший?
- Да. Спасибо.
- Спасибо - кому?
- Спасибо, мамуля.
Он был блондином и потому заметно покраснел оттого, что счел свою
мачеху грубоватой. Потом на него опять напал один из тех приступов
мечтательности, свойственной подросткам, когда его дикарское имя Фару шло
ему, как набедренная повязка из соломы или хижина, крытая древесной корой.
Лицо его утратило выразительность, брови насупились, чистый рот приоткрылся,
и под его привычной невозмутимостью обнаружилась какая-то скрытая
ненасытность, уязвимость, страдающая от любого неосторожного слова, от
любого смешка: ему было шестнадцать лет.
Тень от веранды позволяла на время обеда пододвигать к самому порогу
холла большой стол, который по этому случаю освобождался от газет и
рукоделия. По вечерам, когда Фару-старший присоединялся к домочадцам, четыре
прибора теснились на облупившемся чугунном столике, никогда не покидавшем
террасы.
- Я объелась, - вздохнула Фанни Фару, поднимаясь из-за стола первой.
- Для разнообразия, - сказала Джейн. - Ах, что за прелесть этот сыр,
дети мои!..
Она ленивой походкой направилась к широкому дивану и растянулась на
нем. Лежа она выглядела очень красиво. У нее была белая кожа, длинные черные
волосы, нежные выпуклые глаза и пухлые губы, но гордилась она лишь своим
носом - изящным, беломраморным, с правильными круглыми ноздрями.
- Фанни Фару, вы полнеете! - погрозила ей Джейн, становясь рядом.
Они обменялись лукавыми взглядами, преисполненными самонадеянности.
Одна знала, как она красива, когда лежит вот так, демонстрируя свой
запрокинутый очаровательный носик и мягкий подбородок пылкой, чересчур
доброй женщины. Другая возвышалась над ней своей неподвластной полноте
точеной фигурой и головой, увенчанной белокурыми волосами, если можно
назвать белокурым тонкий пепельный цвет с золотистым отливом на затылке и
серебристым - на висках. В порыве искренней и естественной заботы Джейн
наклонилась, взбила под головой Фанни полотняную подушечку, накрыла
накрахмаленной кисеей длинные безвольные руки и голые щиколотки:
- Вот так! И не шевелитесь, иначе мухи заберутся под кисею... Спите,