"Сидони-Габриель Колетт. Клодина уходит... ("Клодина" #4) " - читать интересную книгу автора

А ещё придумала гребень для вычёсывания блох у Фаншетты, особую печь,
чтобы жарить каштаны зимой, рецепт ананасов в абсенте и пирога со шпинатом -
Мели утверждает, что это придумала она, но это неправда, - а взгляните
только на мою кухню-гостиную.
Юмор Клодины то смешит и тревожит меня, то смущает и приводит в
восторг. А её миндалевидные золотисто-жёлтые глаза смотрят с одинаковым
пылом искренности и сердечности и тогда, когда она говорит о страстной любви
к Рено, и тогда, когда с гордостью утверждает свои права изобретателя
решётки для шоколада...
Её кухня-гостиная усиливает ощущение беспокойства. Мне бы хотелось
наконец понять, кто передо мной: убеждённая в своей правоте сумасшедшая или
опытная мистификаторша...
Кухня - это, скорее, мрачный пивной зал с закопчёнными стенами в
голландском трактире. Но в каком трактире, пусть даже в самой Голландии,
увидишь улыбающуюся со стены дивную Мадонну пятнадцатого века, совсем ещё
юную, хрупкую, полную неизъяснимого очарования, в розовой тунике и голубом
плаще, которая в робкой молитве преклонила колена?
- Не правда ли, она прелестна? - спрашивает Клодина. - Но больше всего
мне здесь нравится недопустимый, порочный контраст, совершенно порочный
контраст между этой нежно-розовой туникой и мрачным унылым пейзажем на
заднем плане - такой же унылый вид был у вас, Анни, в тот день, когда ваш
повелитель, господин Ален, отправился в плавание. Вы, верно, уже забыли
думать об этом отважном мореплавателе?
- Как это, забыла думать?
- В общем, думаете куда меньше. О! Не краснейте из-за этого, это вполне
естественно, когда речь идёт о столь корректном господине... Лучше
взгляните, с каким виноватым видом смотрит Мадонна на своего маленького
Иисуса, будто хочет сказать: "Поверьте, такое случилось со мной в первый
раз!" Рено полагает, что она принадлежит Мазалино.
- Кто?
- Ну конечно же, не Мадонна, а картина. А компетентные критики
утверждают, что это работа кисти Филиппо Липпи.
- А вы сами что думаете?
- А мне глубоко наплевать.
Я умолкаю. Подобное весьма неординарное отношение к произведению
искусства сбивает меня с толку.
В углу мраморный бюст Клодины с опущенными глазами улыбается подобно
Святому Себастьяну, с радостью принимающему выпавшие на его долю муки. Над
большим диваном, покрытым тёмной медвежьей шкурой, которую ласкает моя рука,
нечто вроде балдахина. Но вся остальная мебель буквально поражает меня: пять
или шесть дубовых столов, какие можно увидеть в любом кабачке, они блестят,
как бы отполированные бесчисленными локтями любителей пива, столько же
прочных, грубо сколоченных скамеек, старые простые часы с заснувшим
маятником, небольшие глиняные кувшины, огромный камин с вытяжным колпаком и
медной подставкой для дров. И всюду, на столах, на толстом
грязновато-розовом ковре, валяются в беспорядке раскрытые книги и журналы. Я
с любопытством внимательно всё разглядываю. И меня охватывает тоска... если
так можно сказать, морская тоска, словно сквозь тусклые зеленоватые
окошечки, за которыми уже клонится к закату солнце, я долго смотрела на
свинцовую морскую зыбь с белыми барашками и висящую над ней прозрачную сетку