"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

растрескавшейся от жажды. На белых дорогах - поезд то пересекает их, то
тарахтит вдоль - низко клубится меловая пыль и припудривает кустарник на
обочинах. Какой-то приятный гул наполняет мои уши, гул, подобный
многоголосому жужжанию далёкого пчелиного роя...
Перед этой чрезмерностью запахов, жары, красок я чувствую себя
беззащитной, я попадаю под её воздействие, и, хотя всё это можно было
предвидеть, я как бы застигнута врасплох и полностью покорена. Возможно ли,
чтобы такое роскошество не таило в себе опасности?
Оглушительная улица Канебьер копошится под моим балконом, марсельская
Канебьер, не отдыхающая ни днём, ни ночью, и бесцельное шатанье по ней
возводится здесь в ранг важного дела. Если я наклонюсь, то увижу, как в
конце улицы сквозь геометрические кружева снастей поблёскивает вода порта,
край моря интенсивно-синего цвета, на котором пляшут коротенькие волны. Моя
рука, лежащая на парапете балкона, комкает только что полученное письмо от
моего друга, его ответ на то, что я ему писала из Лиона. В нём он
вспоминает, весьма некстати, что моя подруга Амалия Баралли не любила
мужчин. Он не упустил случая, будучи "нормальным" и "уравновешенным",
заклеймить и высмеять её, назвав "пороком" то, чего он не понимает. К чему
объяснять?.. Две обнявшиеся женщины всегда будут для него образом
распутства, а не печальным и трогательным союзом двух существ, воплощающих
слабость, нашедших друг подле друга прибежище, где можно спать, плакать,
укрыться от мужчины, так часто бывающего злым, и вкушать не удовольствие, а
горькое счастье быть одинаковыми, малыми, забытыми... К чему писать,
защищать, спорить?.. Мой сладостный друг понимает только любовь...

24 апреля
"Не делайте этого! Не делайте этого, умоляю Вас! Приехать сюда, не
предупредив заранее, - Вы ведь всерьёз не собирались так поступать?
Что бы я сделала, если бы Вы вдруг вошли в мою гримуборную, как пять
месяцев тому назад в "Ампире-Клиши"? Конечно, я бы Вас оставила, в этом не
сомневайтесь. Но именно поэтому не надо приезжать! Я бы Вас оставила,
дорогой, прижав к сердцу, к груди, которую Вы ласкали, к губам, которые
утратили свою свежесть оттого, что Вы их не целуете... Ах, как бы я Вас
оставила! Но именно поэтому не надо приезжать...
Перестаньте ссылаться на возникшую у нас обоих потребность заново
запастись мужеством, почерпнуть друг у друга сил на новую разлуку. Пусть я
буду наедине со своей профессией, которую Вы не любите. Осталось всего
двадцать дней до моего возвращения, о чём тут говорить! Дайте мне завершить
гастроли, будто это военное задание, с добросовестностью честной труженицы -
к этому нельзя примешивать наше счастье... Твоё письмо меня испугало,
дорогой. Я подумала, что сейчас увижу, как открывается дверь и... Постарайся
беречь свою подругу: не причиняй ей неожиданно ни горя, ни радости...
Рене"

Полотняный занавес над нами бьётся от ветра, то озаряя солнцем, то
погружая в тень террасу ресторана в порту, куда мы пришли пообедать. Браг
читает газеты и время от времени издаёт какие-то восклицания, разговаривает
сам с собой. Я его не слушаю, да и почти не вижу. Долгая привычка быть
вместе постепенно уничтожила в наших отношениях пустую вежливость, кокетство
и стыдливость - все формы лжи. Мы только что ели морских ежей, помидоры,