"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

- Где хочет. Я ему не нянька!

Прошлым вечером в Нанси я заглянула в комнату, где гримируется
Троглодит. Он стоял и откусывал прямо от большого батона, а двумя пальцами
деликатно держал тонкий ломтик дешёвого сыра - вот уж поистине еда бедняка!
И это резкое движение челюстей голодного человека... У меня сжалось сердце,
и я кинулась к Брагу.
- Скажи, Браг, есть ли у Троглодита деньги, чтобы жить? Он ведь
получает в день свои пятнадцать франков, правда? Почему он так ужасно
питается?
- Он экономит, - ответил Браг. - В поездках все экономят. Не все же
Вандербильдты и Рене Нере, чтобы снимать комнаты за сотню су в сутки и
заказывать кофе с молоком в номер по утрам. Троглодит должен мне за свой
костюм. Он отдаёт мне по пять франков в день. Через двадцать дней он сможет
жрать устриц и мыть ноги в коктейле, если захочет Его дело.
Получив такую отповедь, я умолкла... И я ведь тоже "экономлю" - прежде
всего по привычке, а ещё чтобы не отличаться от своих товарищей, не вызывать
у них ни зависти, ни презрения. Эта женщина, которую сейчас отражает
закоптевшее зеркало в грошовой "лотарингской харчевне", эта женщина, сидящая
за столиком с равнодушным видом, спокойная и недоступная, как все те, кто
повсюду чужой, эта путешественница с синяками под глазами, с большой вуалью,
завязанной под подбородком, одетая с головы до ног во всё серое, цвета
пыльной дороги, - неужели это подруга Макса? Усталая актриса, которая в
корсете и нижней юбке роется в сундуке Брага, чтобы взять себе чистую смену
белья на завтра и уложить свои тряпки, расшитые блёстками, - неужели это
возлюбленная, которую он, полуголую, в одном розовом кимоно сжимал в своих
объятиях?..
Каждый день я жду письма от своего друга. Каждый день оно меня утешает
и разочаровывает одновременно. Он пишет просто, но, это чувствуется, писать
ему не просто. Его красивый витиеватый почерк замедляет порыв его руки. Он
стесняется своей нежности, и своей печали тоже, и с простодушием на это
жалуется: "Когда я тебе повторю раз сто, что люблю тебя и что ужасно на тебя
сержусь за то, что ты от меня уехала, что я смогу тебе ещё сказать? Моя
дорогая жена, мой маленький синий чулок, вы будете смеяться надо мной, но
мне это всё равно... Мой брат собирается ехать в Арденны, и я поеду вместе с
ним. Пиши мне в Саль-Нев, к маме. Я еду за деньгами, за деньгами для нас,
для нашего дома, любимая моя!"
Так он мне рассказывает обо всех обстоятельствах своей жизни, о своих
поступках, не пускаясь ни в какие комментарии, не позволяя себе никаких
словесных виньеток. Он приобщает меня к своей жизни и называет своей женой.
Его горячая забота - он об этом догадывается - доходит до меня уже остывшей,
изложенной каллиграфическим почерком на листке бумаги. А на таком расстоянии
разве нам могут помочь слова? Нужен был бы... какой-нибудь невероятный
рисунок, весь пламенеющий от буйных красок...

11 апреля
"Только этого ещё не хватало! Вы заставляете Бландину гадать Вам на
картах! Дорогой мой, Вы пропали! Бландина имеет привычку предсказывать самые
ужасные катастрофы, стоит мне только уехать из дому. Когда я бываю в
поездках, ей всё снятся кошки и змеи, бурная вода, сложенное стопкой бельё,