"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу авторапрезрение к этой публике, которая так хорошо принимает нас, аристократов. Он
ищет для Жаден извинения и находит его, сам придумывает теорию влияния среды, в которую я не верю. Русские танцоры уже уехали. Антоньев, "великий князь", со своими собаками - тоже. Куда? Неизвестно. Никто из нас даже не поинтересовался этим. Их место заняли другие номера, приглашённые кто на неделю, кто на четыре дня. Потому что готовится новое ревю. Я встречаю на сцене и в коридорах незнакомые лица, обмениваюсь полуулыбками или вместо приветствия просто поднимаю и опускаю брови. Из старой программы остались только мы, Жаден, которая получит - о Боже! - роль в новом ревю, и Бути. Мы грустно разговариваем по вечерам, как ветераны "Ампире-Клиши", которых забыли тут при передислокации полка новобранцев. Где и когда я повстречаюсь с теми, кого здесь знала? В Париже, в Лионе, в Вене или в Берлине? Быть может, никогда, быть может, нигде. Мы встречаемся на пять минут в конторе господина Саломона, нашего импресарио. Крепкие актёрские рукопожатия, чрезмерно громкие голоса. Только успеваешь понять, что мы ещё существуем, обменяться друг с другом неизбежным "Как дела?" и узнать, что либо "порядок", либо "что-то пока не вытанцовывается". Что-то пока не вытанцовывается... За этой неопределённой фразой мои бродячие товарищи скрывают жизненные крушения, отсутствие работы, денежные затруднения, а подчас и нищету... Они никогда не признаются в своём поражении, поддерживаемые героической гордостью, за которую я их так люблю... крошечную роль в настоящем театре, но, странное дело, они вовсе не хвалятся этим. Никому не известные, они терпеливо выжидают, пока им снова не улыбнётся удача и они не получат долгожданного ангажемента в мюзик-холле, выжидают того благословенного часа, когда они снова наденут юбку с блёстками или фрак, пахнущий бензином, и в дрожащем свете прожекторов наконец-то выступят в своём репертуаре! - Нет, что-то не вытанцовывается, - говорит мне один из таких бедолаг и добавляет: - Подался в кино. Кинематограф, который поначалу был форменным бедствием для безвестных артистов мюзик-холла, теперь их спасает. Они лишь приноравливаются к этой безличной деятельности, не приносящей им ни славы, ни удовольствия, они его не любят, к тому же кинематограф заставляет их изменять своим привычкам, путает их распорядок дня, часы еды, отдыха, работы. Во времена кризисов сотни эстрадных артистов спасает кино, но лишь единицы остаются там навсегда. В кино и без них хватает и статистов, и звёзд. - Что-то не вытанцовывается... Нет, не вытанцовывается... Эту фразу бросают, как бы не придавая ей значения, но вместе с тем серьёзно, однако излишне не педалируя, не жалуясь, а небрежно помахивая шляпой или потёртыми перчатками. Безработный эстрадник всегда хорохорится, на нём пальто в талию, с преувеличенно широкими полами - по предпоследней моде, ибо главное, без чего он никак не может обойтись, - это вовсе не приличный костюм, а заметное пальто, которое всё прикрывает, - и поношенный жилет, и видавший виды пиджак, и брюки, пожелтевшие на коленках, - броское пальто, шикарное, которое обязано производить впечатление и на директора, и |
|
|