"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу автора

презрение к этой публике, которая так хорошо принимает нас, аристократов. Он
ищет для Жаден извинения и находит его, сам придумывает теорию влияния
среды, в которую я не верю.

Русские танцоры уже уехали. Антоньев, "великий князь", со своими
собаками - тоже. Куда? Неизвестно. Никто из нас даже не поинтересовался
этим. Их место заняли другие номера, приглашённые кто на неделю, кто на
четыре дня. Потому что готовится новое ревю. Я встречаю на сцене и в
коридорах незнакомые лица, обмениваюсь полуулыбками или вместо приветствия
просто поднимаю и опускаю брови.
Из старой программы остались только мы, Жаден, которая получит - о
Боже! - роль в новом ревю, и Бути. Мы грустно разговариваем по вечерам, как
ветераны "Ампире-Клиши", которых забыли тут при передислокации полка
новобранцев.
Где и когда я повстречаюсь с теми, кого здесь знала? В Париже, в Лионе,
в Вене или в Берлине? Быть может, никогда, быть может, нигде. Мы встречаемся
на пять минут в конторе господина Саломона, нашего импресарио. Крепкие
актёрские рукопожатия, чрезмерно громкие голоса. Только успеваешь понять,
что мы ещё существуем, обменяться друг с другом неизбежным "Как дела?" и
узнать, что либо "порядок", либо "что-то пока не вытанцовывается".
Что-то пока не вытанцовывается... За этой неопределённой фразой мои
бродячие товарищи скрывают жизненные крушения, отсутствие работы, денежные
затруднения, а подчас и нищету... Они никогда не признаются в своём
поражении, поддерживаемые героической гордостью, за которую я их так
люблю...
Кое-кто из них, уже потеряв всякую надежду, вдруг получает какую-нибудь
крошечную роль в настоящем театре, но, странное дело, они вовсе не хвалятся
этим. Никому не известные, они терпеливо выжидают, пока им снова не
улыбнётся удача и они не получат долгожданного ангажемента в мюзик-холле,
выжидают того благословенного часа, когда они снова наденут юбку с блёстками
или фрак, пахнущий бензином, и в дрожащем свете прожекторов наконец-то
выступят в своём репертуаре!
- Нет, что-то не вытанцовывается, - говорит мне один из таких бедолаг и
добавляет: - Подался в кино.
Кинематограф, который поначалу был форменным бедствием для безвестных
артистов мюзик-холла, теперь их спасает. Они лишь приноравливаются к этой
безличной деятельности, не приносящей им ни славы, ни удовольствия, они его
не любят, к тому же кинематограф заставляет их изменять своим привычкам,
путает их распорядок дня, часы еды, отдыха, работы. Во времена кризисов
сотни эстрадных артистов спасает кино, но лишь единицы остаются там
навсегда. В кино и без них хватает и статистов, и звёзд.
- Что-то не вытанцовывается... Нет, не вытанцовывается...
Эту фразу бросают, как бы не придавая ей значения, но вместе с тем
серьёзно, однако излишне не педалируя, не жалуясь, а небрежно помахивая
шляпой или потёртыми перчатками. Безработный эстрадник всегда хорохорится,
на нём пальто в талию, с преувеличенно широкими полами - по предпоследней
моде, ибо главное, без чего он никак не может обойтись, - это вовсе не
приличный костюм, а заметное пальто, которое всё прикрывает, - и поношенный
жилет, и видавший виды пиджак, и брюки, пожелтевшие на коленках, - броское
пальто, шикарное, которое обязано производить впечатление и на директора, и