"Сидони-Габриель Колетт. Странница" - читать интересную книгу авторатоже.
В первом ряду партера я, несмотря на свою близорукость, замечаю господина Дюферейн-Шотеля-младшего. Он сидит прямо, словно аршин проглотил, с серьёзным выражением лица, а его чёрные волосы блестят, как шёлк цилиндра. Обрадовавшись тому, что я его увидела и узнала, он безотрывно следит за всеми моими движениями на сцене, поворачивая голову на собачий манер, вроде Фосетты, которая вот так глядит на меня, когда я одеваюсь, чтобы уйти из дому. Идут дни. Ничто не меняется в моей жизни, кроме того, что появился человек, который терпеливо выслеживает меня. Миновали рождество и Новый год. Шумное, лихорадочное веселье сотрясало наш кафешантан в рождественскую ночь. Больше половины зрителей были пьяны и все как один орали. С авансцены, где сидели дамы в сверкающих блёстками платьях, швыряли на галёрку мандарины и двадцатисантимовые сигары. Жаден, которая ещё с утра набралась, перепутала текст песни и принялась лихо отплясывать какой-то дикий танец, задирая юбку так, что были видны во всю длину чулки со спущенными петлями, а растрепавшиеся волосы шлёпали её по спине... Это был и вправду очень весёлый вечер, а хозяйка нашего заведения с величественным видом восседала в своей ложе и мысленно подсчитывала королевскую выручку, не спуская при этом глаз с бокалов на откидных столиках, привинченных к спинкам кресел... Браг тоже напился как следует, в нём вдруг взыграла какая-то скабрёзная фантазия, он скакал за кулисами, будто маленький чёрный похотливый козёл, а эротическими галлюцинациями. Он потешно отбивался от преследовавших его демонов, выкрикивая: "Ой, нет, хватит!.. Оставь меня!.." или: "Только не так, только не так!.. Ну ладно уж, один разок!.." и сопровождая это вздохами и стонами, словно его вконец истерзал сладострастный бес. Что же до Бути, то он, скорчившийся от желудочных спазм, то и дело прикладывался к бутылке с подогретым голубоватым молоком... Вместо рождественского ужина я съела прекрасный виноград, выращенный в теплице, который принёс мой старый друг Амон. Мы отпраздновали рождество вдвоём с Фосеттой - она грызла конфеты, присланные Долговязым Мужланом, а я боролась со своего рода ревностью - чувством, похожим на горе ребёнка, которого забыли пригласить на ёлку... А что бы я, собственно говоря, хотела? Ужинать с Брагом, или с Амоном, или с Дюферейн-Шотелем? Бог ты мой, конечно, нет! Так что же? Я не лучше и не хуже других, и бывают минуты, когда мне хочется запретить людям веселиться в то время, как я тоскую... Мои друзья, настоящие, верные, такие, как Амон, - об этом стоит сказать - все - неудачники, все живут в печали. Может быть, нас всех связывает что-то вроде "солидарности несчастья"? Нет, я так не думаю. Мне скорей кажется, что я привлекаю и удерживаю возле себя меланхоликов, людей одиноких, обречённых на отшельническую жизнь либо на бродячую, вроде меня... Людей, похожих друг на друга... Я переживаю эти пустяковые мысли, возвращаясь после визита к Марго. Марго - это младшая сестра моего бывшего мужа. С детства она мрачно откликается на это забавное уменьшительное имя, которое идёт ей как корове |
|
|