"Сидони-Габриель Колетт. Преграда" - читать интересную книгу автора

по ней мчатся длинные автомобили, скользящие, будто рыбы, и катятся
медлительные коляски. Кучер одной из них, что сейчас под моим окном, зажал в
зубах веточку мимозы. По слепяще-белой набережной лениво фланирует курортный
люд. Многие ведут на поводках собак. Детей почти не видно: без труда можно
было бы сосчитать ножки в носочках или маленькие облака из батиста и кружев,
наподобие того, что я видела вчера... Ницца - город взрослых...
Мой взгляд цепляется за яркие пятна шляп, за ядовитый
пронзительно-зелёный цвет платья девицы на противоположном тротуаре. Уже
появились костюмы из шёлка, чистого шёлка, чересчур, пожалуй, лёгкого, -
невольно вспоминаются те ранние бабочки, которых обманывают и убивают эти
первые часы весны... А рядом - модницы, кутающиеся в тяжёлые меха. На
скамейках нежатся предусмотрительные курортницы, запасшиеся на всякий случай
и зелёными зонтиками от солнца, и тёплыми шалями... Как тут не вспомнить те
рестораны, в которых метрдотель услужливо протягивает дамам веера, а
посыльный мальчик суёт под ноги грелку с горячей водой.
Музыканты, играющие на мандолинах, и певцы-итальянцы окутывают отель
мелодичным гулом, который порывистый ветер время от времени уносит вдаль, и
до меня доходит мучительный для голодного желудка приторный запах фиалок и
красных гвоздик, охапками наваленных на подносах цветочниц.
Когда мы пойдём обедать?.. Там внизу, на молу, фокстерьер, так долго
заливающийся лаем, что его уже не замечаешь, - когда это он начал? - упорно
старается унести с пляжа чересчур большой для него камень... Вот уже в пятый
раз под моим окном проходит красная шляпа с зелёной лентой, украшенная
вдобавок пышным лиловым бантом. А сколько раз передо мной уже мелькали эти
две молодые женщины, этакие Майи в удешевлённом издании - одна в зелёном,
другая в жёлтом, в коротких юбках, мелкими затруднёнными шажками
дефилирующие то туда, то сюда в туфлях на смехотворно высоких каблуках!
Далеко от подъезда гостиницы они не уходят, и вообще возникает впечатление,
что в пятистах метрах отсюда стоит невидимое препятствие, в которое
упираются все гуляющие и тут же поворачивают назад. А ведь на самом-то деле
именно там, за этой несуществующей границей, и хочется пройтись размашистым
шагом, вслушиваясь в гул моря...
Я гляжу также на маленький, залитый солнцем ресторанчик на самом краю
набережной, будто пришвартованный пароходик. В своё время мы с Врагом иногда
ходили туда обедать и сидели на террасе, молчаливые и довольные, поглупевшие
от яркого света... Я голодна. Мои друзья, быть может, провозятся ещё час.
Тех двоих из верхней комнаты я и не жду... А двое с нижнего этажа появятся,
как всегда, ссорясь. Майя тоже, как всегда, не пожалеет духов, и их крепкий
запах покажется мне аптечным. А у Жана, чисто выбритого, будут влажные после
ванны волосы и тёплые руки. Они начнут обмениваться оскорблениями или
поцелуями, отдающими зубной пастой... Их перебранка или их ласки, которые не
стыдятся публичности и не требуют уединения, продлятся до обеда - ибо,
да-да, мы всё-таки пообедаем вместе, но не выходя из отеля, в его уже почти
опустевшем ресторане, пропахшем остывшим фритюром, свежим луком от закуски и
мандаринами. Мы пообедаем, несмотря на докучливые приставания цыган и на
противоречивые указания Майи метрдотелю.
Когда нам станут наливать кофе, солнце над морем покраснеет, и в
лиловых ледяных сумерках мы сядем в автомобиль, чтобы совершить "небольшую
прогулку для здоровья". Часов около семи Майя, дрожа от холода и в дурном
настроении, потребует, чтобы её немедленно повели пить чай в "Кап Мартен", а