"Сидони-Габриель Колетт. Преграда" - читать интересную книгу автора

воздухом... Он пахнет садом и ракушками. Над морем поднялась луна -
тоненький серпик, который ничего не освещает.
В общем, это вполне сладостное чувство - ощущать себя из-за
взволновавшей тебя встречи, или из-за душистого промежутка между двумя
ливнями, или просто так, без всякой причины, - ощущать себя глуповатой, чуть
возбуждённой и доступной, да и растерянной тоже, словно девушка, которая
только что получила первое любовное письмо.

- Ну и что?
- Всё это длилось до трёх часов утра. А в три часа разыгрался скандал:
шестьсот франков серебром, будто рыбья чешуя, остались на ковре!
- Вот оно как!.. А потом?
- А потом, конечно... До чего же спать хочется...
Майя хохочет и лениво потягивается, отчего задирается её рубашка под
лёгким японским халатиком, обнажая голые ноги в огромных мужских шлёпанцах.
Она так и сияет юной, но такой недолговечной свежестью, лицо её лишено
выразительности, черты его не запоминаются, густые светлые волосы пестры: на
затылке совсем белокурые, на висках серебрятся, а темя прикрывают почти
шатенистые пряди. Двадцать пять лет! Ах, какая прекрасная молодость
растрачена попусту! Можно подумать, что эта отчаянная Майя поклялась вконец
разрушить себя к тридцати годам: индийская тушь разъедает длинные ресницы,
раскалённые щипцы для завивки ежедневно подпаливают её прекрасные волосы.
Майя никогда не ложится вовремя, подчас забывает обедать, курит, пьёт,
нюхает кокаин. Но этому нелепому существу тем не менее всего двадцать пять
лет, она блондинка со светлой кожей, у неё карие глаза с такими огромными
зрачками, что почти не видно белков. У неё дурацкая, но в чём-то прелестная
манера доводить до абсурда и без того рискованную моду. Она выходит по утрам
из номера (утро для неё - это от половины первого до четырёх часов дня), на
ней обычно юбка в крупную полоску, из-под которой видны не только её
расплюснутые ступни, но щиколотки и даже отчасти икры. Талия у неё задрана
чуть ли не до подмышек, а её тесные, зауженные пиджачки никогда не бывают ей
впору и, как правило, расходятся, обнажая недавно появившийся животик. Щель
между грудями прикрыта мятой, неглаженой комбинацией, а косо сидящая на
голове соломенная каскетка сдвинута на правый глаз. Так выглядит наряд,
который Майя называет "простенький костюмчик для прогулок".
Мы знакомы с Майей уже около года - целую вечность, как она говорит, -
я встретила её на клубном вечере, где Браг и я выступали в концертной
программе. Во время ужина Майя сидела рядом со мной, вызывающе вела себя -
видимо, для того, чтобы привлечь к себе моё внимание: всё время хохотала,
окунула прядь волос в бокал с шампанским, демонстрировала детскую грубость и
цинизм молодой негритянки, безо всякой к тому причины вдруг навзрыд
зарыдала, потом стала кидать монеты за корсаж испанской танцовщицы и всё
испортила простыми словами:
- Ну где вы ещё такую найдёте?
"Такая, какую нигде не найдёте" прохаживается взад-вперёд перед моим
трельяжем, ежесекундно прерывая тенью своих широченных рукавов поток
солнечных лучей, и я, ослеплённая, пудрюсь наугад. Она шастает в шлёпанцах
своего любовника не по небрежности и не из безразличия, а чтобы "у этих дур
в коридоре губы поотвисали".
- Глядите-ка, - сказала она внезапно, сунув мне под нос обнажённую по