"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автораблизко...
- Но, Тоби-Пёс, это же толстая рыжая сойка, видишь, вон она полетела - на каждом крыле лазурная бахрома... - Сойка?.. Да, теперь это и вправду сойка, а когда она кричала, то кем была? Ты знаешь только одну сторону предметов и живых существ - ту, что видишь. А мне известны обе: и та, которую я вижу, и другая, которой не видно, самая страшная... Вот такой диалог мы ведём с Тоби-Псом: он, переполняемый то страхом, то верой, останавливается через каждые пятнадцать метров, ищет и неизменно находит в моих глазах поддержку, чтоб двигаться дальше, и снова идёт вперёд... До чего верят в нас животные, как безмерна и обременительна их вера! Так порой на тебя посмотрят, что поневоле отведёшь взгляд, покраснеешь, а то и начнёшь защищаться: "Нет, нет! Я ничем не заслужила подобной преданности, беззаветной и полной отдачи, я недостаточно сделала для этого, я недостойна..." Над нашей головой с ветки на ветку перелетает лёгкая, как эльф, белка. Рыжий хвост распушился словно дымок, шерсть на мягком животике колышется по ветру при прыжке. Шубка у белки богаче, гуще, мягче ангоры, зверёк наклоняется, чтобы рассмотреть меня, растопыренные передние лапки совсем по-человечески уцепились за ветку ручками с коготками. Чёрные красивые глазки поблёскивают с нагловатой опаской, и мне ужасно хочется поймать её, сжать в руке крохотное тельце под пышным мехом, таким нежным, что у меня при мысли об этом непроизвольно сжимаются челюсти... Стемнело как-то внезапно... Из-за белой земли кажется, что ночь никогда дрожит крошка бульдог, а я стою и ищу усталым взглядом дорогу, которая выведет меня из чёрного леса... Небеса сомкнулись, ничто в них не дрогнет, и чёрная птица, в испуге шарахнувшись от меня, не издаёт ни звука... Я растерялась: не видно привычных красок заката на западе, и я не знаю больше, где дом. Я с наслаждением взращиваю в себе крохотную искусственную тревогу, как ребёнок, играющий в Робинзона... Небо опускается всё ниже к синеющему снегу, давит, готово совсем раздавить меня, бедную зверюшку без домика, моллюска без раковины... Ну давай же, очнувшаяся красавица - где твоё воображение? Подхлестни тревогу! Произнеси вслух слова, что имеют в этот час таинственную силу: "..ночь... снег... одиночество..." Дай дикой, испуганной душе вырваться наружу! Забудь о людях, о дороге, о дружеском жилье, забудь обо всём, кроме ночи, страха, голода, что гонит тебя вперёд и лишает отваги, прислушайся подрагивающим под волосами подвижным ухом, приглядись округлившимся и ослепшим глазом - и ты услышишь шаги, от которых бежишь, увидишь сгустившийся мрак - силуэт, что появится через минуту здесь или там, впереди или сзади... Беги, пока не почувствуешь, что сердце готово выскочить из груди, и пока твой хрип не смешается с хрипом задыхающегося Тоби-Пса. Скорее беги, а то настигнет тебя тень тени, скользи по подмёрзшему, визжащему, как стекло, снегу, мчись к приюту, мчись, куда ведёт тебя твой инстинкт, к пламенеющей двери - возле неё ты задрожишь, затрепещешь, как белка, и, вмиг отрезвев, разочарованно вздохнёшь: "Уже!" Проливной дождь связал нас по рукам и ногам, мы, нервничая, мечемся между чересчур жарким очагом и застеклённой дверью, за которой свистит восточный ветер. Ничего не поделаешь. Стоит приоткрыть прозрачную створку, |
|
|