"Сидони-Габриель Колетт. Возвращение к себе ("Клодина" #5) " - читать интересную книгу автора

Знаете, их ведь специально отбирают. Изящный такой австриец, беленький,
щепетильный - прямо идеальный слуга...
Сейчас говорит незнакомая Анни - её описание точно, бесстыдно - и
улыбается с видом знатока, словно смакует воспоминания. Лихорадка открытий
красит мои щёки!..
- ...идеальный слуга, я вам говорю! Вечно переживал, что я в чём-нибудь
нуждаюсь или мне недостаточно хорошо. Он заносил мне почту, утром и вечером,
розовенькая такая мордашка. А однажды вечером он, держа форменную фуражку в
руке, уважительно сообщил мне, что его на два дня заменит на этаже приятель
Ганс...
Она заливается смехом и падает на мои колени, она смеётся отрывисто и
нервно, словно кашляет. Эге! Слишком уж долго она смеётся! Уж не истерика ли
у нас?.. Нет... К счастью, прекратилось. Зовут обедать!..

Излияния - да что я говорю? - извержения Анни ошеломили меня. Мне так
хотелось заглянуть "в глубины её загадочной души", вот она их и разверзла,
эти глубины, как сказал бы Можи, и я в изнеможении зажмурилась! Моё
отношение к Анни изменилось как-то помимо моей воли: теперь я испытываю к
ней больше уважения, но она мне уже не так интересна. Я понимаю: Анни
кинулась в признания очертя голову, и ей сразу стало легче, но всё же
немного сержусь на неё - могла бы чуть-чуть потянуть, не выдавать так быстро
все свои тайны. Или даже не за это - мне жаль, что в её откровениях нет
ничего необычного, выдающегося, не похожего на секреты тысяч других
женщин... Как же я винила её мужа! Трудно даже представить себе, что может
случиться с женщиной, если первым мужчиной в её жизни оказался дурак...
Какой-то там мелкий служка Небесного Царства, в чьём ведении находится
грязная работёнка по ведомству Любви, уберёг Анни от "дурных болезней", как
говаривала старушка Мели, за что ему большое спасибо. Отвага моей подруги
сравнима только с её неведением: Брие* не добрался ещё до чистых душ...
______________
* Эжен Брие (1858-1932) - французский драматург, стремившийся создать
"полезный" театр, освещая в мелодрамах социальные проблемы. (Здесь и далее
примечания переводчиков.)

Любимый уверяет меня в письме, что чувствует себя хорошо:

"...Большая открытая солнечная веранда с постелями для отдыха, твой
старый муж лежит запелёнутый в одеяла, горы сверкают, как слюдяные, воздух
так прозрачен, что сначала каждый звук режет ухо, но потом влюбляешься в его
чистоту... солнце тут обманчиво и лишено жара, оно холодное и золотистое,
будто вино с горных склонов..."

Как грустно сознавать, что он всего лишь один из пациентов, такой же,
как другие больные! Что за гордыня меня обуяла? И почему все дорогие моему
сердцу люди должны быть особенными? Стоит им встать в один ряд с остальными,
как я начинаю сердиться и на них, и на себя. И потом, мне так тяжело
сохранять непринуждённость, когда я пишу Рено!.. Увы, легко мне только
любить его! Слишком долго я жила рядом с ним, вместе с ним, внутри него,
письма выходят неловкими, прохладными или жеманными, похожими на
воспитанницу пансиона, что всё ломается и никак не садится играть