"Сергей Адамович Колбасьев. Джигит ("Бахметьев" #2) " - читать интересную книгу автора

Вообще говоря, Бахметьев отнюдь не собирался ходить по ресторанам. Это
никогда его не прельщало, а теперь вдобавок деньги ему нужны были совсем для
иного. Однако в этот вечер отказаться он не мог. Пиршество было почти
официальным и некоторым образом в честь его прибытия на миноносец.
В двадцать часов они сошли на берег, все пятеро как один в белых
кителях и белых брюках, в темно-красных шелковых носках и с такими же
темно-красными платочками, уголком торчавшими из карманов кителей. Такова
была традиция кают-компании "Джигита" - при совместных выходах точно
следовать форме одежды командира во всех ее мельчайших подробностях. Шли
пешком по широкой, усаженной двумя рядами деревьев Бульварной улице, а потом
по еще более широкой и зеленой Эспланаде.
Встречали немало знакомых, преимущественно своих же моряков, и в
организованном порядке отдавали им честь. Встречали множество девушек самых
разнообразных категорий и рассматривали их со сдержанным, но нескрываемым
интересом.
Не спеша дошли до "Берса", который оказался расположенным в погребке, а
потому уютным и прохладным. Нашли столик у стены, где свет был мягким, а
музыка не мешала разговаривать, и расселись в таком же порядке, как у себя
на корабле.
- Итак, - сказал Константинов, когда то, что он называл боевым запасом,
было должным образом расставлено на столе, - первую, как всегда, за дам!
- За дам, - поддержали остальные и подняли рюмки.
Шведский пунш обладал изрядной крепостью и неплохим привкусом, но с
непривычки от него хотелось кашлять.
Константинов собственноручно налил по второй рюмке и пояснил:
- Этим напитком мы сегодня начинаем, в нарушение всех человеческих
правил, специально ради нашего молодого... - Посмотрел на свою рюмку на
свет, подумал и добавил: - Ну, конечно, забыл его имя-отчество.
- Василий Андреевич, - подсказал Бахметьев.
- Совершенно верно, - согласился Константинов, - однако несущественно.
Как бы молодого ни звали, я не хочу, подобно небезызвестному Иисусу Христу,
поить его хорошими вещами тогда, когда он уже будет не в состоянии отличить
их от кваса.
С происшествия в Кане Галилейской, которое по достоинству было оценено
как самое веселое чудо в священной истории, разговор естественно
переключился на попов.
Попов Алексей Петрович не одобрял. Они разделялись на сладкоголосых
карьеристов и просто волосатых бездельников. Самый приличный из всех был
некий иеромонах на "Громобое", отлично пивший водку и даже плясавший на
столе качучу, Однако и тот ковырял в носу и во всех отношениях был серым,
как штаны пожарного,
- Сделаем еще, - предложил старший механик Нестеров.
- Первую за дам! - провозгласил Константинов. На этот раз это была
водка, и по общему счету уже не первая, а по крайней мере пятая, но формула
тоста не изменялась. Так было принято.
Скрипка заиграла нестерпимо жалобную мелодию, и свет стал еще более
тусклым и мягким.
- Попы, - сказал Нестеров с сильным ударением на втором "п" и
засмеялся. - Расскажи еще что-нибудь.
- Расскажу, - согласился Константинов и, опрокидывая рюмку в рот,