"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

время, когда о монопольках никому и не снилось. Теперь эта корчма доживала
вместе со своим хозяином, старым Абрамом, последние дни. Не было нужды
заново отстраивать корчму, и некому было занять место старого шинкаря:
сыновей Абрам не имел, а дочери повыходили замуж.
Пришедшая в упадок корчма, с покосившимися стенами и полупровалившейся
крышей, как нельзя лучше гармонировала с этим глухим и пустынным местом,
которое всякий раз, когда учитель проходил здесь, производило на него одно и
то же впечатление. Из чего складывалось оно, сказать было трудно, но
возникало это впечатление, видимо, потому, что в самой этой местности было
нечто враждебное человеческой натуре, неприветливое и угрюмое. Любопытно,
что никто из крестьян не строился здесь, несмотря на то, что место это во
многих отношениях было очень удобным. Старая корчма и ее хозяин как бы
ступили уже одной ногой на край могилы.
Миновав старую корчму, Лобанович припомнил фразу, слетевшую у него с
языка, когда он выходил из кухни: "Иду, бабка, ловить того черта, который
твоего Михалку напугал". Он как раз и был на том месте, где, по словам
бабки, с Михалкой произошел случай, после которого он едва не умер. То, что
он пришел именно сюда, хотя у него и в мыслях этого не было, удивило и
заинтересовало Лобановича.
"Куда же я иду и зачем иду?" - спросил он себя и остановился.
Вокруг было тихо, глухо и пусто, и только в корчме светился огонь.
Лобанович неожиданно ощутил какой-то страх. Ему припомнился рассказ бабки.
Разумеется, это глупости, Михалку мог напугать какой-нибудь парень, мстивший
за девушку, к которой ходил Михалка. Но интересно, вообще откуда берутся эти
страхи? Вот он, учитель, не верит ни в какую таинственную враждебную силу,
существующую независимо от человека, однако и он ощущает на себе влияние
нелепого страха. Если он придет сюда днем, ничего этого по будет. Но дело
здесь не в ночном мраке, а в том, что мраком покрыты еще многие стороны
психической жизни человека.
И все же Лобанович чувствовал, что ему страшно, что у него не хватает
сил преодолеть этот страх. "Призови к себе нечистую силу", - говорил ему
какой-то голос, но учитель притворился, что не слышит его, и вместе с тем
ощущал еще больший страх. "Если у тебя не хватает на это смелости,
прислушайся: ты что-то услышишь", - преследовала его неотвязная мысль. "Ну
что же, - проговорил про себя Лобанович, - и буду слушать!" И он внимательно
начал прислушиваться. Все та же тишина, та же глушь.
- Черти! Черти! Покажитесь! - тихонько позвал он и снова стал
прислушиваться.
Все было тихо, никто не откликался, не показывался. Нервы учителя были
сильно напряжены, и он чувствовал, что если сойдет с какой-то точки, на
которой он еле-еле держался, то попадет в полную власть страхов и пустится
бежать с этого места. Он повернул назад, к корчме, и пошел, прибавляя шаг.
Возле корчмы остановился, подумал и повернул к старому Абраму. Там он присел
за столик, попросил бутылку пива и, немного успокоившись, пошел в школу.


XIV

Накануне николина дня собрался Лобанович к своему другу Турсевичу и
пошел на разъезд. Дежурил как раз Суховаров. Он уверил учителя, что через