"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

сем, пока собрались дети. Отец Кирилл тотчас же приготовился и вместе с
учителем пошел в класс. Там он, но задерживаясь, отслужил короткий молебен,
сказал небольшую проповедь детям, в которой призывал их к науке, к
послушанию, и, пожелав здоровья и разумения, дал поцеловать крест и окропил
их святой водой.
После молебна учитель велел ученикам передать своим товарищам, чтобы
завтра все приходили в школу, и отпустил их домой.
С веселым шумом и криком выбежали дети на улицу, наполняя ее звонкими
голосами, и рассыпались по хатам. На своем собственном опыте почувствовали
они, что школа и учитель далеко не такие страшные, как это им
представлялось.
Отец Кирилл отказался остаться выпить чаю: ведь день короткий, а дорога
плохая. На прощание он попросил Лобановича преподавать закон божий, так как
ему далеко ездить сюда.
- А насчет... жалованья мы сговоримся, поделим его без обиды.
Учитель, хоть и неохотно, согласился.
- Приезжайте к нам, будем очень рады, - сказал отец Кирилл, уже сидя в
тележке.
Лобанович остался один. В комнате стало так тихо, что он невольно
обратил на это внимание. И была в этой тишине тоска, которую он ощутил здесь
впервые. Его потянуло на свежий воздух, на простор. Он припомнил, что сын
самого близкого его соседа, пана подловчего, хоть и должен ходить в школу,
не пришел. И не пришел, вероятно, по той причине, что подловчий не считал
"шляхетным" посылать сына, не повидавшись в не поговорив с учителем,
человеком здесь новым, незнакомым. Сам же подловчий не принадлежал к тому
местному населению, нужды которого обслуживала эта школа.
После обеда учитель вышел прогуляться. На улице было столько грязи, что
перейти ее у Лобановича не хватило отваги, и он повернул в поле, где стояли
две ветряные мельницы, и сразу же вышел на узкую стежку, которая вела к
железной дороге. Это было единственное место, где можно было ходить, не
боясь грязи.
Взойдя на железнодорожную насыпь, учитель остановился, словно
раздумывая, в какую сторону отправиться. Вокруг было тихо. Далеко бежали
вдоль дороги высокие телеграфные столбы с белыми "чашечками" и ровно
натянутой проволокой. Ветра не было, но проволока непрестанно гудела
приятным звоном, тихим, однотонным и жалобным, как сказка этих угрюмых лесов
и болот Полесья. В той стороне, где был разъезд, железная дорога, тянувшаяся
сначала ровненькой полоской, делала изгиб и терялась где-то в лесу. В
противоположной стороне дорога тянулась ровно, докуда достигал глаз. Было
даже видно, как выступал из мглистой дали домик третьей будки. Там едва
заметно передвигалась человеческая фигура. И трудно было определить, куда
она движется - сюда или в другую сторону. Эта маленькая фигура, казалось,
одна оживляла угрюмый и тихий ландшафт, где все словно исчезало или
притаилось.
"Пойду навстречу", - решил Лобанович.
Фигурка была так далеко, что имела вид тоненького маленького столбика.
Она приближалась, но трудно было угадать, кто это - мужчина или женщина.
Расстояние между Лобановичем и фигуркой постепенно уменьшалось.
Миновав еще несколько столбов, учитель смог разобрать, что это была
женщина, и он перестал ею интересоваться, а начал разглядывать лес и болота