"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

- Народ наш, надо сказать правду, грубый, дикий. Одного только урядника
и боятся, одного его и уважают. А кто уж лучше может угодить им, как не отец
Кирилл? - продолжала матушка. - И землю им отдал, и сенокос, и лекарства
дает, и добрым словом помогает. Никогда ни в чем им не отказывает.
Через полчаса вернулся отец Кирилл, усталый и хмурый.
- Ну как же их, гадов, не ругать! - гневно проговорил он. - Черт знает
чем кормят больную. И говоришь им, приказываешь - нет, свое делают! А
грязь!.. Свиньи, свиньи!
Немного успокоившись, отец Кирилл сказал тихонько матушке:
- Пошли ты ей с Параской чего-нибудь.
- А все-таки, отец Кирилл, вы намного лучше тех, кто говорит о народе
высокие слова.
Отец Кирилл махнул рукою.
- Вот что, други, будем обедать.


VII

Деревянная стена отделяла квартиру Лобановича от классной комнаты, и,
чтоб попасть в нее, нужно было только открыть низенькую дверь. Как только
рассвело и взошло солнце, начали собираться ученики. Каждый их шаг, каждое
движение и слово слышны были в квартире учителя.
Еще вчера прошел староста Роман Круглый по деревне, приказывая
крестьянам посылать в школу детей. То одному, то другому, встретившись на
улице, староста говорил:
- Посылайте завтра детей в школу!
При этом он делал важную мину и принимал начальнический вид. Его
красный кожух с широким, как заслонка, воротником появлялся в разных мостах
улицы. В тех случаях, когда нужные старосте лица не встречались, он подходил
к окну, стучал пальцами в стекло.
- Гей, Кондрат! Поди-ка сюда!
Если Кондрата в хате не было, староста подзывал Алену либо Параску и
так же строго говорил:
- Посылайте завтра детей в школу!
Выполнив свою обязанность, Роман зашел в школу.
- Дома панич? - тихо спросил он сторожиху.
- Дома, староста, дома! - немного нараспев проговорила бабка.
Лобанович услышал этот разговор.
- Заходите, староста, заходите!
Староста раза два затрубил носом - высморкался. Дверь, соединявшая
квартиру учителя с кухней, скрипнула. Одна половина ее открылась, а другая
задрожала от натиска широкого плеча старосты.
Сделав лишь два-три шага, Роман прошел всю комнатку-спальню и очутился
на пороге другой. Каждый его шаг отпечатывался на полу мокрым пятном - на
огромных лаптях он нес столько грязи, что хорошему хозяину и навозными
вилами не взять за один раз.
- Ну, как живете, староста?
- Слава богу. Как здоровье панича?
- Вот что, староста: не называйте меня паничом, потому что я не панич и
батька мой такой же мужик, как и вы.