"Якуб Колас (Константин Михайлович Мицкевич). На росстанях [H]" - читать интересную книгу автора

улыбкой отвечает бабка.
- А кого ты, бабка, больше любишь - меня или панича?
- Я и вас люблю и панича люблю... Эх, паненочка, поженились бы вы с
паничом, ей-богу! - с жаром проговорила бабка, и в ней сразу пробудилась
женщина-сваха.
- Мне же, бабка, только шестнадцатый год, мне и замуж нельзя еще.
- О, паненочка, шестнадцатый год! Так ведь не сегодня же и замуж идти.
- А твой панич не хочет меня.
- Ой, паненочка, что вы говорите! Отчего же он ни на кого другого и
глядеть не хочет? Почему же он ни разу не сходит к дочке землемера? Все туда
ходят, а он нет. Должно быть, возле вас ему милее.
- Просто лентяй твой панич, и больше ничего.
- Нет, не лентяй он, он вас, паненочка, полюбил.
- А разве он тебе говорил?
- Зачем он будет говорить мне? Он вам про это говорил.
- Нет, бабка, никогда не говорил он этого мне.
- Говорил, паненочка, говорил! И еще скажет.
- Ничего ты, бабка, не знаешь!
- Знаю, паненочка, знаю!.. А куда вы, паненочка, уезжаете? - Далеко,
бабка, в имение на службу.
- А панич знает?
- Ничего не знает и не будет знать.
- Вы напишете ему, паненочка?
- Ничего я не буду писать ему.
Ядвися подошла к знакомой двери, открыла ее и вошла в комнату
Лобановича. Тихо. Темно и пусто.
Ядвися прислушалась.
Между стеной и отставшими от нее обоями прошуршал кусочек известки.
Почему он так долго катился? Этот шорох показался ей не случайным. Но ей не
страшно, только жаль чего-то. И в сердце безысходная грусть. Глаза ее
привыкли к темноте. Из мрака выступили неясные очертания стола. Вот и стул.
На том же месте, где обычно сидел Лобанович.
Ядвися снова чутко прислушивается. Нет, это ей только показалось.
Девушка тихонько отодвигает стул и садится. Садится так, как сидел, бывало,
он, и проводит рукой по своей губке. Это он здесь сидит, а ее нет. Она там,
за окном, смотрит на него... Вдруг девушка вздрогнула и боязливо глянула в
уголок - там скользнула какая-то тень, тихо, бесшумно. Нет, это белеют на
полках его книги. Она встает, кладет в книгу листок бумаги, оглядывает
"темные стены - они неприветливые и молчаливые. Они мертвые, душа ушла из
этого дома. Ей страшно и жутко и вместе с тем приятно и грустно.
Что подумает обо всем этом бабка? Все равно, сегодня ее последний
вечер.
Ядвися еще раз озирается. Ей хочется плакать. Она тихонько снова входит
в кухню.
- Ну, бабка, доброй ночи.
- Доброй ночи, паненочка! - отзывается бабка с печи.
Бабка не спит. Она думает свои старческие думы, сухие, как сама
старость, простые, как вся ее жизнь, неинтересные, как со доля. Закрыв дверь
на задвижку, она смотрит по привычке в окно, зевает и снова лезет на печь и
чего-то вздыхает, укладываясь в тесный, темный уголок, отведенный ей жизнью.