"Жан Кокто. Белая книга" - читать интересную книгу автора

только и видел расплывчатую, колышущуюся комнату и бессмысленными движениями
считал на пальцах.
Вдруг он очнулся, как от гипноза, вскочил с кровати, где сидел, грызя
ногти, обнял меня, просил прощения и клялся, что пошлет женщин ко всем
чертям.
Он написал прощальное письмо г-же В.,- которая симулировала
самоубийство, проглотив упаковку снотворного, и мы провели три недели за
городом, никому не оставив адреса. Так прошло два месяца; я был счастлив.
Был канун большого церковного праздника. У меня уже вошло в обычай,
прежде чем идти к Святой Трапезе, исповедоваться у аббата X. Он меня почти
ждал. Я с порога предупредил его, что пришел не исповедоваться, но излиться;
и что приговор его, увы, мне заранее известен.
- Г-н аббат, - спросил я, - вы любите меня? - Люблю. - Вы были бы
рады узнать, что я, наконец, счастлив?
- Очень рад. - Так узнайте же, что я счастлив, но таким счастьем,
которое Церковь и мир осуждают, ибо дарует мне его дружба, а дружба для меня
не имеет никаких пределов. - Аббат прервал меня: "Думаю, - сказал он, --
вы
- жертва щепетильности". - Г-н аббат, я не оскорблю Церковь
предположением, что она виляет и двурушничает. Мне известно понятие
"извращенная дружба". Кого нам обманывать? Бог меня видит. Мне ли
высчитывать, сколько сантиметров еще отделяет меня от греха?"
- Милое мое дитя, - сказал мне аббат X. в вестибюле, - если бы я
рисковал только местом на небесах, риск был бы невелик, ибо я верю, что
доброта Господня превосходит все, что мы могли бы вообразить. Но есть еще
место, которое я занимаю здесь, на земле. Иезуиты бдительно следят за мной.
Мы расцеловались. Возвращаясь домой вдоль стен, из-за которых
выплескивалось благоухание садов, я думал, до чего восхитительна
бережливость Бога. Она дает любовь тем, кому ее недостает и, во избежание
сердечного плеоназма, отказывает в ней тем, кто ею обладает.
Однажды утром я получил телеграмму: "Не беспокойся. Уехал Марселем.
Возвращение телеграфирую".
Я был ошеломлен. Накануне ни о каком путешествии речь не заходила.
Марсель был другом, от которого я мог не опасаться никакого предательства,
но знал, что у него хватит сумасбродства в пять минут сорваться куда глаза
глядят, не подумав, насколько хрупок его спутник и как опасен для него такой
шальной побег.
Я собирался выйти, чтоб навести справки у слуги Марселя, как вдруг в
дверь позвонили, и передо мной предстала растрепанная, разъяренная мисс Р. с
криком: "Марсель его у нас украл! Украл! Надо действовать! Шевелитесь! Что
вы стоите столбом? Сделайте что-нибудь! Бегите! Отомстите! Негодяй!" - Она
ломала руки, металась по комнате, сморкалась, откидывала с лица волосы,
цеплялась за мебель, оставляя на ней клочки своего платья.
Страх, как бы отец не услышал и не вошел, помешал мне сразу понять, что
на меня свалилось. Внезапно передо мной забрезжила истина, и я, скрывая
сердечную боль, принялся выпроваживать эту сумасшедшую, объясняя ей, что
никто меня не обманывал, что мы с ним просто друзья, и что я знать не знал о
приключении, о котором она сейчас столь
громко заявила.
- Как? - подхватила она, еще повышая голос, - вы не знали, что это