"Евгений Коковин. Детство в Соломбале (Повесть)" - читать интересную книгу автора

работу, я внимательно рассматривал тумбы у деревянных тротуаров, словно в
тумбах скрывалась какая-то загадка. Дважды даже заходил в ворота чужих
домов, вслух считал свои шаги. Я делал вид, что занят чем-то особенно
важным и интересным. Пусть Костя думает, что мне ровным счетом наплевать
на его тайны.
А на самом деле мне хотелось лишь привлечь внимание приятеля. Если он
спросит, чем я занят, я тотчас потребую рассказать все без утайки.
Словом, мысль о матросе не выходила из моей головы.
А Костя шагал рядом и как ни в чем не бывало напевал песенку о кочегаре,
который не в силах был вахту стоять.
В конце концов мы рассорились. Собственно, это была не настоящая ссора,
какая обычно бывает у ребят. Мы не показывали друг другу кулаков, не
устрашали угрозами. Я лишь сказал, что не буду у Кости помощником и сам
придумаю кое-что более интересное, чем побег. Но Костя упорно молчал.
В этот день нас разъединили. Меня послали на паровую шаланду. Костя
остался на "Святом Михаиле".
Шаланда имела странный вид. Единственная мачта находилась на самом носу, а
труба высотой с мачту - на корме. На середине у шаланды палубы не было, и
подвесной горбатый мостик был перекинут с бака на корму. Все здесь было
какое-то смешное и несуразное. Даже капитана на шаланде называли
багермейстером.
На паровой шаланде перевозили землю и песок, вычерпанные на углубляемых
местах реки.
Я не был в восторге, очутившись на этом грязевозе. И как это хочется
команде плавать на таком судне! Меня встретил старик-механик, очень добрый
на вид, с большими седыми усами. На шаланде все его называли Николаем
Ивановичем. Механик вытер паклей руки и протянул их мне.
- Уже трудишься, - сказал он. - Ладно. А чей будешь?
- Красов.
- Андрея Максимовича внук, стало быть. Давно не видел старика... Все
рыбачит?
- Рыбачит.
- А батько где? Что-то не помню его. Он в верхней или в нижней?
Старый механик разговаривал со мной, как со взрослым, и это мне нравилось.
Он спрашивал, в какой команде отец - в верхней или в нижней, то есть
матрос или кочегар.
- В верхней был.
- Значит, рогаль! - засмеялся механик. - Один дух стоит рогалей двух, а
под осень - восемь. Слыхал?
С давних пор матросов называют рогалями, а кочегаров и угольщиков -
духами. Летом, когда на море штиль, матросы на палубе отдыхают. Зато
внизу, у котлов, мучаются кочегары. Нет ветра - нет тяги, плохо держится
пар. Но осенью, когда на море шторм и волна за волной катятся через
палубу, тяжело и опасно работать матросам. И в это время блаженствуют, как
они сами говорят, кочегары. В кочегарке нет сумасшедшей жары, и пар
держится хорошо.
Обо всем этом я знал. Шутка механика не обидела меня.
- На каком же плавает отец? - спросил он.
- На "Ольге" плавал и погиб.
- Вот оно как... Знаю это дело, знаю...