"Евгений Коковин. Детство в Соломбале (Повесть)" - читать интересную книгу автора

разбирали носовую лебедку.
Глядя на этих людей - мастеровых и моряков, тоже хотелось что-нибудь
сделать, построить, отремонтировать. Хотелось, чтобы твои руки так же
ловко выстукивали молотками трескучую дробь на заклепках, чтобы они умели
клепать, пилить, строгать, завинчивать гайки, запускать донки, шуровать
уголь в топке, вязать узлы и поднимать флаги.
Третий механик повел нас в машинное отделение. Тут пресно пахло
отработанным паром. Высокая трехцилиндровая машина тускло поблескивала
маслом, застывшим на отполированных частях.
Неужели такая тяжелая громадина может двигаться под действием пара? Мне
казалось, что все эти штоки, шатуны и вал так тяжелы, что их не сдвинет
никакая сила. Маленькая дверца, такая маленькая, что даже мне, проходя в
нее, приходилось нагибаться, вела в кочегарку.
Рядом с большим трехтопочным котлом стоял малюсенький вспомогательный
котел. У вспомогательного, как полагается, тоже были водомерное стекло и
манометр. Как объяснил механик, манометр показывал давление в котле.
Я хотел пуститься в расспросы. Ведь в кочегарке было столько незнакомого и
непонятного! "А что такое еще за давление?", "А эта штучка как
называется?" Но механик совсем не склонен был со мной долго разговаривать.
- Давление - это давление... ну, сила пара. Работать надо! Нас никто не
учил, сами все узнавали. На практике.
На практике так на практике! Поработаем - узнаем. А водомерное стекло я и
сам понял, для чего служит. Водомерное. Значит, воду мерить в котле.
Нам дали инструмент: молотки и стальные щеточки. Молотки были специальные
для чистки, заостренные с обоих концов.
Через узкую горловину Костя залез в большой котел. Я - за ним. В котле
было сыро и прохладно.
Над волнистыми топками шли ряды трубок. По этим трубкам, когда котел
находился под паром, проходил дым, и трубки назывались дымогарными.
- Вычистить, чтобы как чертов глаз блестело! - сказал механик. - Сам
Горчицын принимать будет... из регистра1.
Костя показал мне, как отбивать молотком накипь, как орудовать шкрабкой и
щеткой. Я работал старательно, побаиваясь какого-то Горчицына из какого-то
регистра. Костя сказал, что чистить нужно по-хорошему, а то котел может
взорваться.
В полдень нас позвали обедать.
- Можно передохнуть, - сказал старший кочегар. - Подите в кубрик, ребята
дадут вам перекусить.
В кубрике стоял полумрак. Это узкое длинное помещение, где жили кочегары,
напоминало коридор. У стенок были устроены койки в два этажа. Над столом
висел крюк. Я знал, что на этот крюк в штормовую погоду подвешивают чайник.
За столом сидели кочегары и угольщики - помощники кочегаров. Они обедали.
Перебивая друг друга, они рассказывали забавные истории. Особенно
отличался своими веселыми рассказами угольщик Голубок - высокий,
плечистый, но еще совсем молоденький парень. Он был без рубашки, и только
сетка, обернутая вокруг шеи, спускалась на голую грудь, как галстук.
- Вот нанялся этот Ваня матросом на судно, - рассказывал Голубок, хитро
прищуривая глаз, - а в тот день отход был. Я же говорю, Ваня сверху
приехал, на море не бывал. Днем закончили погрузку и отошли от причала,
чтобы на рейд встать. Вот капитан кричит Ване: "Отдай якорь!" Ваня стоит