"Вольфганг Кеппен. Голуби в траве" - читать интересную книгу автора

откуда они пришли, противостолбнячный укол ныл, как ожог, и кровь доктора
Бехуде перекачивалась в их истерзанные тела. За каждый сеанс доктор
получал десять марок. Деньги выплачивали наличными в кассе клиники.
Молодые медики, которые уже резали, пилили, кололи и зашивали солдат
второй мировой войны, а теперь, находясь; на ассистентских и внештатных
должностях, убеждались в том, что они никому не нужны и что их слишком
много, слишком много военных врачей, теснили друг друга, торопясь продать
свою кровь, единственное, что они могли продать. Доктору Бехуде тоже нужны
были десять марок, однако не только плата - деньги за кровь - побуждала
его к этой операции. Доктор Бехуде умерщвлял свою плоть. Он подвергал себя
монашескому бичеванию, давая кровь, он пытался привести в равновесие силы
и потребности души и тела, словно это был спорт, гантели, бег по утрам,
наклоны корпуса, дыхательная гимнастика. Лежа на прохладной клеенке стола,
предназначенного для переливания крови, доктор Бехуде анализировал себя.
Как благотворительность, так и жертвенность были ему чужды; взятая у него
кровь становилась обычным лекарством, ее можно было куда-то отправить, ею
можно было распорядиться, спасти чью-либо жизнь, но все это не волновало
доктора Бехуде; он очищался, он подготавливал себя. Скоро все комнаты
квартиры, где он практикует, будут заполнены, заполнены людьми, желающими
почерпнуть у него бодрости и сил. Доктора Бехуде любит и осаждает толпа
полубезумцев, неврастеники, лжецы, не сознающие, почему они лгут,
импотенты, гомосексуалисты, педофилы, заглядывающиеся на детей и
гоняющиеся за короткими юбками и голыми ногами, писатели, оказавшиеся
между всех стульев, художники, для которых красочный мир - лишь соединение
геометрических фигур, актеры, задыхающиеся от мертвых слов. Пан мертв, он
умер вторично, они все приходили, нуждаясь в собственных комплексах, как в
хлебе насущном, малодушные и ни на что не способные, даже на то, чтобы
встать на учет в больничной кассе или хоть раз уплатить по счету.


Они спасли свою жизнь, свое бессмысленное существование; ожесточась,
они хозяйничали на маленьких клочках земли, на горных лугах и в речных
долинах, в хижинах и на хуторах, дым рассеялся, они слушали, как
экскаваторы ворошат развалины, слушали издали, отрезанные от Ниневии, от
Вавилона и Содома, от любимых своих городов, больших согревающих котлов,
спасшиеся бегством, осужденные к пребыванию на свежем воздухе, туристы, у
которых не было денег, чтобы расплатиться, и на которых косились местные
жители. Они испытывали ностальгическую тоску по родному камню. Они
возвращались домой, шлагбаум был поднят, проклятый закон, запрещавший
обратное вселение, отменен, изгнание кончилось, они устремились обратно,
они текли потоком, уровень воды повышался, _город - очаг жилищного
кризиса_. Они опять были дома, они возвращались в строй, задевали и
отпихивали друг друга, хитрили, хлопотали, трудились, строили,
обзаводились семьей, зачинала детей, сидели все в той же пивной, вдыхали
знакомый запах, наблюдали за жизнью квартала, за площадью, где гуляли
парочки, за подростками - порослью асфальтовых улиц, они слышали хохот,
брань и соседское радио, они умирали в городской больнице, похоронное бюро
вывозило трупы, они покоились на кладбище у юго-восточной развилки, среди
трамвайного трезвона, в бензиновом чаду, счастливцы, возвратившиеся на
родину. _В Европе размещены сверхмощные бомбардировщики_.