"Павел Ефимович Кодочигов. На той войне " - читать интересную книгу автора

в отряд для этой работы - выходящие из окружения раненые красноармейцы и
командиры нуждались прежде всего в таком специалисте.
Старшей хирургической сестрой была назначена Катя Мариничева. Попала в
отряд и Таня Дроздова. Сама напросилась. С этой Таней смех и грех. Еще
осенью, когда санбат почти что расформировали, Таню и ее сестру Зину
отправили на строительство госпиталя под Валдай, но Таня пробыла там
недолго. Увидела санбатовскую машину, Машу Кожуркину рядом с шофером, и.
бегом к "родным берегам":
- Назад скоро поедете?
- Через полчаса.
- Вот и хорошо. Мы успеем. Побежала в палатку, приказала сестре:
- Одевайся скорее. Наша машина здесь. Домой поедем.
- Как это? Нас же сюда направили, - удивилась Зина.
- Мало ли что. А мы вернемся.
- Ой, Танька, попадет же за такое.
- Не расстреляют.
- А трибунал?
- Фью! Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут. Мне -
операционный, тебе - госпитальный, - бодро сказала Таня. - Ты едешь или
остаешься?
Зину взвод "не устраивал", и она осталась, а Таня вернулась и сразу к
Кате Мариничевой: так и так, выручай, похлопочи. Катя согласилась - как не
порадеть за эту сорвиголову, - а когда формировали головной отряд, Таня
снова утянула Мариничеву в сторонку для секретных переговоров:
- Сделай так, чтобы меня взяли.
- Не знаю...
- Чего не знаешь? Чего не знаешь? Ты все можешь.
- А почему ты решила ехать с нами?
- Да так. Надоело здесь, - неопределенно ответила Таня.
- Что надоело?
- Да все, шагистика, муштристика, а больше всего старшина. - Сделав
страшные глаза, прошептала: - Придирается! Каждый день в ствол карабина
заглядывает и меня заставляет: "Посмотри, что там видишь?" Я ему: "Ничего не
вижу, потому что у меня ствол для сохранности ватой заткнут", а он мне наряд
вне очереди... Разве это жизнь? А там работа будет и ни старшины, ни муштры.
- А снаряды?
- Испугала! Коленки задрожали, - уставилась Таня светлыми глазами на
Катю. - Будто я их не видела и не слышала.
На новом месте палат каменных и даже деревянных не нашлось. По лесу
словно ураган прошел. Вырванные с корнем вековые сосны, срезанные,
расщепленные, желтели свежими ранами. Между ними, в обход воронок, петляли
редкие тропки. Начавшийся обстрел загнал всех в какой-то блиндаж, который
скрепя сердце старожилы уступили новоселам - не спать же медицине на снегу.
На другой день взялись за лопаты, топоры и пилы. Построили блиндажи
операционной, для раненых, землянку для аптеки на скорую руку соорудили.
Стали работать. И то ли место неудачное выбрали, то ли немцы всюду снаряд к
снаряду укладывали, не прошло и месяца, как аптеку словно корова языком
слизнула, пришлось заново делать перекрытие и на жилом блиндаже.
А бои продолжались, положение 2-й ударной армии становилось угрожающим.
В феврале она имела коридор для связи со страной шириной до тринадцати