"Павел Ефимович Кодочигов. Так и было " - читать интересную книгу автора

стоит, но сидела, отрешенная от всего на свете, бесконечно долго, пока не
спохватилась:
- Что же это я рассыпалась? Собирайтесь давайте Все были в зимней
одежонке, но пока укутали маленьких платками и тряпками, пока похватали, что
попалось под руку, оказались последними в разномастной и темной веренице
односельчан. Припозднилась из-за своего упрямства и Пушкариха. Пошли вместе.
Начало смеркаться. Набирал силу вечерний бой. Снаряды рвались и за
спиной, в Валышево, и впереди, в Гусино, и еще дальше. Пули свистели над
головами, поднимали бурунчики снега, но доведенные до отчаяния люди не
клонили голов и не падали даже при близких разрывах снарядов. Привыкли.
На дороге попадались трупы убитых днем и еще не прибранных немецких
солдат Люся, малышка, прошла мимо двух или трех, потом стала
останавливаться:
- Мама, они спят?
- Спят.
- Я тоже хочу.
- Холодно, дочка. Замерзнешь, - хваталась мать за первое пришедшее в
голову возражение.
- А почему им не холодно? Как они спят?
- Иди, не рви мне душу.
- Почему они спят, а мы должны идти. Я есть хочу! Есть и спать!
Слышишь?
Маленькая Люся не знала, что такое смерть, и стояла на своем, объяснять
ей, что к чему, было не время, и мать, плотно сжав губы, лишь подгоняла ее.
Позади что-то заскрежетало. Оттуда понеслись огненные стрелы и одна за
другой, часто, как пулеметная очередь, стали рваться на Старорусской дороге.
Что-то горело в Валышево, может быть, последние ее дома, в Гусино, в
Евдокеино, в Горушке, Утушкине и где-то еще. Но в деревнях, можно было
догадаться, пылали отдельные дома, там же, где упали огненные стрелы, будто
кто разлил керосин и он вспыхнул разом, пламя со зловещим гулом все
расширялось, поднималось вверх, словно пыталось спалить не только землю, но
и само небо. Оторвать глаза от этого диковинного зрелища было невозможно.
Деревня Гусино была пуста. Ее жителей выгнали раньше, а куда, спросить
не у кого. Снаряды же рвались и здесь, пули носились роями, и Гришка потянул
мать и Пушкариху к реке, где были построены землянки, - в них от снарядов
укроются. И другое было на уме: если красноармейцы хоть на час возьмут
Гусино, он уведет семью в свой, а не в немецкий тыл. Теперь-то уж мать вряд
ли станет с ним спорить.
Землянок было много. Выбрали небольшую, чтобы не понадобилась она
зачем-нибудь фашистам. Прижались там друг к другу.
В "Чапаеве", размышлял мальчишка, в деревнях отдыхали, обсуждали планы
будущих боев, пели, а воевали на полях. Кронштадтцы дрались с беляками тоже
в поле. Стал вспоминать другие фильмы, и в них окопы, колючую проволоку,
рогатки капали и ставили не между домами. И в старину: Александр Невский
сражался с крестоносцами на льду Чудского озера, Петр Первый со шведами - на
равнинах. Кто кого в битве на поле одолеет, тот и города берет - такой
представлялась мальчишке война по фильмам и книгам, а оказалась совсем
другой. Летом, вместо того чтобы атаковать красноармейцев, фашисты бросили
против них самолеты, и те разбомбили деревню. Зимой война снова в селениях
идет, на их окраинах роют окопы и строят дзоты. Если так везде, то скоро ни