"Георгий Костылев. Крепкие орешки (про войну)" - читать интересную книгу автора

Когда я влетел в свою крошечную палатку, расположенную в двадцати шагах
от артплощадки, сердце норовило выскочить изо рта и ускакать куда-то в
сторону Дагестана. Набрасывая разгрузочный жилет с магазинами и вешая на
плечо автомат, я отнюдь не воображал, что мой личный огневой вклад в общее
дело внесет глобальный перелом в ход и исход боя. Вообще, довольно забавно
смотреть со стороны на определенную категорию офицеров, озабоченных
демонстрацией собственной воинственности, как-то: крутыми нашивками,
головными повязками и метанием ручных гранат в противника, которого нет (см.
выше). Главным оружием офицера любого ранга в современном бою являются
бинокль, радиостанция и мозги, причем отсутствие последних невозможно
компенсировать даже бицепсами толщиной в слоновью ногу. Но без "калашникова"
и полутора - двух десятков магазинов к нему чувствуешь себя, как без
штанов, - что есть, то есть. Так что я привел себя в боевой порядок и змеей
метнулся на артплощадку.


Лирическое отступление 3

Возился я с оружием и жилетом секунд пятнадцать- двадцать, но за
краткое это время успел получить пять или шесть сокрушительных ударов по
ушам и по легким от разрывов гранат, воткнувшихся в стену гаража в двадцати
шагах от меня. Вот теперь-то, не занятый непосредственно ведением боя, я
прочувствовал, и то по касательной, каково под таким огнем "безработному",
т. е. бойцу, которому никто не удосужился объяснить его обязанности в бою -
ведь я-то свои обязанности знал, я всего лишь на секунду отвлекся от их
выполнения!
На моем пути от палатки до огневой позиции зенитчиков находился похожий
на строительный вагончик подвижной дизель-генератор. Поскольку матерая
полевая крыса вроде меня под огнем бегает без лишнего фасона - проще
говоря, согнувшись в три погибели, - мне не составило труда засечь двух
бойцов, залегших под этим вагончиком и периодически пулявших из автоматов
неизвестно куда. Неизвестно куда - потому, что с этого места ни единой цели
увидеть было физически невозможно.
Бог меня уберег - я не психанул и не наорал на пацанов, первый раз в
жизни попавших под огонь. Я ухмыльнулся на все двадцать девять наличных
зубов и поинтересовался во всю мощь своих прокуренных легких (иначе не
услышали бы):
- Куда стреляем-то, хлопцы?
Описать их смущение и стыд я не берусь да и не хочу. Этот случай
растерянности в бою был единственным на моей памяти в батальоне, устранен
был в рабочем порядке, без дисциплинарных санкций, а посему ценен только в
качестве контрастной иллюстрации ко всему предыдущему - и дальнейшему! ...
Площадка зенитного автомата No 2 представляла собой капитальное
дерево-земляное сооружение в углу железобетонного забора, связанное из
толстого березового кругляка и забутованное речной галькой. Наверх, к
автомату, вел короткий мостик-пандус. Тут, под пандусом, я и увидел первого
своего раненого в этом бою. Есть в зенитных расчетах такая должность (номер)
- мастер орудийного расчета, т. е. главный механик пушки. Вот механика-то у
меня и подстрелили. Рядовой Дмитриев сидел на снарядном ящике, а кто-то,
чьего лица я не видел, сноровисто бинтовал ему простреленную выше колена